Глазами альбатроса

Полинезийцы развили навыки непревзойденных мореходов, способности, граничащие с инстинктами. В открытом море их рулевые угадывали существование суши по рисунку и направлению полета морских и перелетных птиц или по едва заметной ряби, бегущей поперек крупных волн от далеких, невидимых глазу островов. Застывшие в небе крупные облака, в отличие от тех, что поменьше, которые легко гонит ветер, часто выдавали присутствие земли далеко за горизонтом: они формировались в атмосфере под воздействием суши. Над атоллами облака, в которых отражался зеленоватый оттенок лагуны, становились заметны намного раньше низких песчаных островов.

Как и другие исследователи, Кук не уставал восхищаться способностью полинезийцев ориентироваться в океане во время путешествий на лодках и находить дорогу на родные острова, будучи в сотнях километров от них. В 1769 году во время стоянки на Таити Кук взял на борт туземца по имени Тупайя, который помог экспедиции преодолеть около 500 километров пути до острова Руруту. После этого Кук направил свой корабль под названием «Индевор» на запад, к берегам Новой Зеландии и Австралии, а затем пересек Большой Барьерный риф на пути к Новой Гвинее. На протяжении всего извилистого пути Кук не раз бывал потрясен, когда Тупайя безошибочно указывал, в какой стороне находится Таити, без помощи навигационных карт или компаса, где бы его об этом ни попросили.

Главными рабочими инструментами полинезийцев были исключительная наблюдательность и память. В отличие от распространенных на Западе методов, где местоположение определялось без учета порта приписки, полинезийцы ориентировались по родным берегам. Рулевой мысленно отмечал и сопоставлял все маршруты следования с состоянием моря и погодными явлениями, которые влияют на движение каноэ (для этого нужно было долго обходиться без сна). Он без труда восстанавливал в памяти проделанный им путь, поэтому в любой момент мог указать примерное направление в сторону дома и оценить, сколько времени понадобится на обратную дорогу. Отправляясь в плавание, полинезийцы определяли свой маршрут по череде восходов и заходов знакомых звезд. В темноте беззвездных, облачных ночей направление им указывали океанские волны. Обнаружив новые земли, мореплаватель тщательно запоминал их расположение по восходу, заходу и радиусу движения звезд над головой. Благодаря всему этому полинезийцы избороздили известную им вселенную и вышли за ее пределы.

Если в море полинезийцы не имели ничего общего с европейцами, на суше они мало чем отличались от них. Перебираясь с острова на остров, они – а также завезенные ими крысы и свиньи – истребляли морских птиц, поедая взрослых особей, их птенцов и яйца. Гавайцы так высоко ценили мясо птенцов темнохвостого тайфунника, что берегли их исключительно для знати. Несмотря на то что эти птицы водились на острове Оаху в изобилии, аппетиты новых обитателей привели к их полному истреблению. Свиньи полинезийцев уничтожили колонии тех морских птиц, что устраивали свои гнезда в земле. Для пернатых наступили поистине ужасные времена: запертые в темных ловушках собственных нор, они были съедены хрюкающими пришельцами из другого мира. Появление полинезийцев имело катастрофические последствия для дикой природы Гавайев: по меньшей мере половина эндемичных видов птиц архипелага прекратила свое существование еще до того, как прибывшие с Куком европейцы впервые ступили на его песчаные берега. (Все изученные археологами острова Тихого океана пережили значительную убыль популяций сухопутных и морских птиц вслед за прибытием туда человека и путешествующих с ним животных; из 22 видов морских птиц, обитавших когда-то на острове Пасхи, сохранился только один.) С приходом европейцев ситуация только усугубилась.

* * *

Европейцы научились строить корабли, которые могли бы доставить их в мир альбатросов, гораздо позже тихоокеанских жителей. Торговые суда из Европы и Америки начали появляться в Южном полушарии к концу XVIII века.