Глазами, полными любви

В свое время, более полувека лет назад, городская пресса утверждала, что слава НГАТОиБ – Новосибирского государственного академического театра оперы и балета – гремит на весь белый свет. В подтверждение газеты описывали триумфальные гастроли театра в Китае, Индии, других дружественных и не очень странах. Согласно тем писаниям, нашей блистательной балетной труппе рукоплескали столицы многих государств мира. Соответствовало ли это истине – кто сейчас возьмется утверждать? Но фамилии известных балерин, оперных певиц и певцов были действительно известны большинству мало-мальски образованных жителей города.

Особенно любили новосибирцы музей театра. Став взрослой и превратившись в заядлого балетомана, Наталья Алексеевна помнила, как в антрактах там всегда толпился разновозрастной народ. Небольшое помещение, подобно волшебной шкатулке, разноцветно переливалось удивительными экзотическими вещами и вещицами – роскошными китайскими вазами, веерами, уменьшенными до кукольного размера копиями сценических балетных костюмов… Среди прочего в числе экспонатов (в большинстве своем они были подарками официальных делегаций, посещавших город в разное время) находилась копия комплекта украшений дочери фараона, подаренная театру правительством Египта для спектакля «Аида».

Тяжкая пора началась для Оперного после смены политического строя в стране. Вначале столичные и местные сильные мира сего, занятые важными делами по дележке заводов-газет-пароходов, словно бы забыли об объекте культуры. Здание заметно помрачнело, осунулось, пообветшавшие интерьеры и декорации к спектаклям также не придавали ему шарма. Тем не менее, цены на билеты оставались вполне доступными, и каждая премьера становилась, как принято говорить, событием в культурной жизни города. Завзятые театралы продолжали исправно посещать балетные и оперные постановки, педагоги водили на представления школяров в призрачной надежде разбудить в юных оболтусах тягу к прекрасному.

Спустя некоторое время кто-то ушлый сообразил, что на ремонте знакового учреждения культуры можно недурно «попилить» бюджетную денежку. Храм искусства накрыла волна тошнотворных мутных историй. НГАТОиБ закрыли на реконструкцию, затем на следующую. Одного директора театра нашли мертвым в минской гостинице. Другого, в чью бытность на сцену вышла крамольная опера с упоминанием Христа, обвинили в оскорблении чувств верующих. Музей потихоньку растащили. Уникальные вазы, веера, поражавшие воображение фараонские украшения осели в чьих-то вместительных коттеджах.

В конце концов столица прислала «на воеводство» совершенно феерический персонаж – обанкротившегося оптового торговца фруктами с внешностью сильно исхудавшего Карабаса-Барабаса. Банановый король отличался поразительной наглостью и совершенно исключительным запасом энергии. Первым делом, естественно, он затеял в своей новой вотчине очередной грандиозный ремонт. Сколько средств действительно освоили, а сколько прилипло к загребущим рукам, не знает никто, но через некоторое время перед изумленными меломанами и балетоманами предстало обновленное здание театра.

Многих оно повергло в шок. Интерьеры, напоминавшие о благородно-сдержанном сталинском ампире, изменились с точностью до наоборот. Стиль «дорого-богато» с голубыми коврами и белой мебелью в коридорах второго этажа, ярко-оранжевыми стенами в холле первого этажа и таким же режущим глаз ковролином на полу превратил внутреннее убранство Оперного в подобие средней руки казино.

Перекроив форму, новый директор столь же рьяно взялся за содержание. Репертуар подчинили главному: максимальному извлечению прибыли с каждого квадратного метра театральных площадей. Основное место заняли красивенькие балеты. Оперу как основательный и, следовательно, затратный жанр отодвинули на второй план. Премьеры следовали одна за другой со скоростью пирожков, извлекаемых из печки. Цены на билеты взлетели до небес; по коридорам и в фойе выросли столы с выпивкой и закуской по зашкаливающим ценам… Процесс пошел, причем очень быстро.

Директор театра предоставил возможность новосибирским нуворишам праздновать свои трудовые юбилеи прямо на прославленной сцене. Сцена, видевшая постановки великого Григоровича, хранящая незримые следы пируэтов Лидии Крупениной, Татьяны Зиминой, Владимира Гершунова, пустилась во все тяжкие. Вместо величественных арий прославленного баса, народного артиста страны Валерия Егудина, дававшего уроки вокального мастерства по всему миру, зазвучали гитарные переборы Леонида Агутина, услаждавшего денежных мешков и их гостей исполнением лучшей на данный момент попсы.

Воспоминание о посещении обновленного, отталкивающего аляповатой бесвкусицей театра отозвалось в Наталье Алексеевне приступом головной боли. Чтобы успокоиться и отвлечься, она снова вернулась к умиротворяющим воспоминаниям о своих школьных годах.

* * *