Глазами жертвы

– Ну уж точно не я им это рассказала… Здесь о вас подробная статья. Подождите. – Последовала короткая пауза, затем О’Доннелл прочла вслух: – «Источники, близкие к расследованию, сообщают, что следователей консультируют специалисты ФБР и в частности известный профайлер Зои Бентли. Ранее она помогала полиции Чикаго с делом Гробовщика-Душителя и сыграла в этом расследовании значительную роль…»

– Я такого никому не рассказывала. Может быть, это детектив, который видел меня вчера в участке? Может, он слил информацию?

– Он вас даже не знает, и ему до вас дела нет. Кроме того, вчера днем о вас расспрашивал один репортер. Сказал, что вы знакомы.

– Как его зовут? – У Зои сжалось сердце.

– Что-то идиотское, вроде… Ник Брик. Нет, Джимми Кимми…

– Гарри Барри?

– Точно! Вынюхивал, что думает об этом деле Зои Бентли. Я отказалась разглашать информацию и спросила, откуда он о вас знает. И он ответил, что вы с ним знакомы. Вам не следовало ему ничего говорить. Даже если он ваш приятель, мы договорились…

– Он мне не приятель, и я с ним не разговаривала. Он вас подловил.

Зои вдруг захотелось кого-нибудь ударить. Среди двух с половиной миллионов жителей Чикаго это мог быть лишь один Гарри Барри. И, к ее огорчению, именно он писал о ней книгу. Она сама дала ему много материала. А теперь он обманом вынудил О’Доннелл признать, что Зои участвует в расследовании… Значит, черт возьми, Гловер тоже это знает. Он станет осторожнее – и, возможно, опаснее.

– Что значит «подловил»? – О’Доннелл еще злилась, но уже не на Зои.

– Это был маневр. Он не знал, что я участвую, пока вы ему не сказали.

– Как этот засранец только…

– Гарри Барри – та еще головная боль, – раздраженно сказала Зои.

– Ладно, я перезвоню позже, и мы решим, как с этим быть.

– Хорошо.

Зои сбросила звонок и зашла на сайт «Чикаго дейли». Найти статью не составило труда. Заголовок в духе Барри: «Известный профайлер помогает полиции искать убийцу дочери пастора». Ухитрился упомянуть Зои, церковь и убийство в одном предложении… Она нажала на ссылку и, открыв статью, сразу увидела свою фотографию над фото Гловера. Гарри мог хотя бы разместить снимок Гловера выше… Это было очень важно.

– Манкузо будет не в восторге, – сказал Тейтум, заглянув в телефон через плечо Зои. – И начальство О’Доннелл, наверное, тоже.

– Ну, уже ничего не исправить, – пробормотала Зои. – Меня больше волнует реакция Гловера. Может быть, он станет менее последовательным…

– Что ж, хорошо, если он наконец допустит ошибку.

– Хорошо бы. – Зои не чувствовала уверенности в этом. Она прокручивала экран вверх-вниз, глядя то на свое фото, то на фото Гловера.

Тейтум выхватил телефон у нее из рук.

– Пойдем, – сказал он. – Об этом нет смысла беспокоиться. Лучше осмотрим церковь.

* * *

В безлюдном зале было немногим теплее, чем на улице. Справа от входа – доска объявлений, в центре которой размещен большой портрет Кэтрин Лэм. Над ним – надпись: «Светлая память» изящными буквами, а под фотографией написано: «Кэтрин Лэм, 1991–2016». Вокруг портрета прикреплены десятки других снимков, в тусклом свете их трудно разглядеть. На столе под доской – большой венок, вокруг него – множество букетов, зажженных свечей и записок.

Зои оглядела фотографии на доске. На них была Кэтрин с другими людьми, вероятно прихожанами. На некоторых снимках они стояли и улыбались в камеру, на других были сняты за разными делами. Вот Кэтрин красит стену, держа в руках большую кисть, на лице мазок белой краски. А вот Кэтрин стоит на коленях перед клумбой, ее руки по локоть в грязи; она беседует с юношей, который ей помогает. Вот Кэтрин стоит посреди большой кухни, улыбаясь женщине, которая помешивает что-то в огромной кастрюле. Очевидно, эти снимки выбрали потому, что на них удачно вышла Кэтрин, а остальными деталями решено было пренебречь. На многих фотографиях другие люди получились размытыми, с закрытыми глазами или перекошенными лицами. Едва ли кто-то придаст этому значение, ведь главным было почтить память Кэтрин. Однако от этого коллаж приобрел странный эффект: Кэтрин выглядела словно более осязаемой, более реальной и живой, чем остальные.

– В церкви как будто никого, но свечи зажжены недавно, – сказал Тейтум, осматривая стол. – Наверное, прихожане соорудили мемориал утром, перед тем как уйти на работу.

Он прав. Цветы тоже свежие. На столе преобладали белые лилии и гвоздики, и у Зои возникло ощущение, что цветы были из одного магазина. Может, один из прихожан работал флористом?

Рядом с коллажем висела еще одна доска с расписанием на месяц и несколькими объявлениями. К ней прикреплен рукописный перечень фамилий; приглядевшись, Зои поняла, что это список добровольцев, которые вызвались готовить еду для пастора Лэма в эти скорбные дни. Также здесь висели объявления о том, что в связи со смертью Кэтрин пикник отменен, а сбор пожертвований для бездомных отложен. В расписании Зои нашла еженедельные уроки живописи для пожилых и мероприятие по сбору одежды для женского приюта.

Бентли поняла, что местных прихожан связывает глубокое чувство общности.