Глобальный капитал. В 2-х тт. Т. 1

Сие есть не только минус нестабильности и столь типичной для России «разрухи в головах» - в общественном сознании, социальных ценностях и стереотипах, но и плюс. Плюс, ибо отсюда вытекает открытость России подлинной культуре, которая оказывает на человека и общества тем большее воздействие, чем слабее базисные экономические детерминанты, обусловливающие определяющую власть духовного производства - от идеологий до масс-культуры. Не менее важно и то, что подлинная культура инвариантна. Да, культура всегда имеет национальную специфику, но принадлежит она миру и обратно: Толстой - писатель, принадлежащий миру, но это российский писатель. Точно так же как лучшие постановки Шекспира (по признанию английских критиков) - это постановки, осуществленные в СССР²¹⁵.

В связи с этим тезисом позволим себе еще одно отступление. На сей раз «геополитическое».

Размышления о российском социуме как некой устойчивой социально-исторической структуре, существующей на некотором пространстве, относительно ограниченном и более или менее стабильном (к примеру, в границах бывшей Российской империи), обусловливают необходимость внимания к тому, что сегодня принято называть «геополитикой». Акцентированный же выше тезис о России как перекрестке различных социоисторических взаимодействий выводит на первый план вопрос: а каких взаимодействий?

Выделим для простоты лишь два типа таких взаимодействий. Один -взаимодействия, основанные на насилии, прежде всего военные. Второй

- невоенные - экономические, культурные и т.п. взаимодействия.

Так, авторы уже отметили, что для монархических позднефеодальных структур геополитические проблемы, т.е. проблемы принадлежности или не принадлежности, приобретения или потери ими пространства, объективно находились на одном из первых мест. Они были объективно важнее, чем экономические, духовные и любые другие проблемы внутреннего развития, т.е. проблемы социального времени. Поэтому постоянные войны были нормальным и - по критериям того времени - благородным, нравственным, религией одобряемым способом решения проблем взаимодействия социальных структур.

Любая война любой страны освящалась церковью и всегда была связана с реализацией «высших нравственных ценностей» данного социума. Возьмите, к примеру, походы Суворова по Западной Европе, немало способствовавшие восстановлению в этом регионе реакционных позднефеодальных империй, - исключительно «благородная» (по критериям российской монархии) миссия во славу православных ценностей. Можно взять обратный пример, когда Наполеон шел на Россию для реализации соответствующих «ценностей».

Постфеодальные, основанные на доминировании экономических рыночных отношений социумы по идее, казалось бы, должны были продемонстрировать отказ от военных методов взаимодействия. В самом деле, соответствующие (буржуазным принципам) либеральные теории провозглашают альтернативу двух методов взаимодействия - насилия и торговли. Торговля есть (с их точки зрения) альтернатива войне. Практика, однако, показывает, что эпоха господства капитала привела не к сокращению, а эскалации войн и других методов вооруженного насилия. Мировые войны и оружие массового уничтожения, более 50 миллионов жертв «локальных войн» последнего полувека тому свидетельство. Как разрешить это противоречие между [либеральной] теорией и [капиталистической] практикой?

Диалектический метод указывает на достаточно простой выход из этой ситуации: действительной теоретической закономерностью является не формальная противоположность рынка и войны, а негативное снятие войн капитализмом. Уйдя от предельных абстракций рынка, которые действительно предполагают стабильность прав собственности и гарантированность контрактов (отсутствие насильственных методов перераспределения ресурсов, в частности войн, грабежей и т.п.), и перейдя к конкретному многообразию производственных отношений капиталистического способа производства, мы можем вслед за Марксом и его последователями (в том числе Р. Люксембург и В. Ульяновым-Лениным²¹⁶

) вывести (не постулировать!) заинтересованность класса капиталистов и представляющего их интересы аппарата насилия - национального государства, «империи доверия» (США), глобального союза типа НАТО и т.п. - в ведении войн, позволяющих решать не столько геополитические проблемы захвата территорий (за это уже редко воюют), сколько экономические проблемы акселерации накопления капитала тем или иным путем (создание новых рынков, контроль за ресурсами, подавление системного противника.). В результате капиталистический способ экономического взаимодействия не вытесняет, но мультиплицирует применение военного способа взаимодействия, переводя его, правда, из преимущественно геополитической в преимущественно экономикополитическую плоскость.

Альтернативой им становится только способ взаимодействия индивидов, основанный не на отчуждении (капитале, насилии), а на диалоге неотчужденных индивидов (примеры - подлинная культура, фундаментальная наука, некоммерческое образование, викиномика и т.п.).