Глобальный капитал. В 2-х тт. Т. 1

У тотальности рынка и, следовательно, у «экономического империализма», есть и материально-технологические основания. Ими становится процесс развертывания постиндустриальных трендов, который на определенном этапе рождает предвиденную еще Марксом и не раз нами отмечавшуюся тенденцию перехода к прогрессу преимущественно в сферах, лежащих «по ту сторону собственно материального производства», в постэкономической сфере²⁹⁹. Эта сфера по своей природе требует новых, пострыночных и посткапиталистических форм общественного бытия. Эта модальность подобна тому, как переход «по ту сторону» ручного труда, в мир индустрии, требовал снятия натурального хозяйства, крепостничества и сословной иерархии и развития рынка, капитала и гражданских прав человека.

Однако в условиях сохраняющейся глобальной гегемонии капитала эта тенденция обретает описанную выше форму экспансии рынка в принципиально нерыночные сферы. Эта форма превратна, но действительна. Распространение рынка в принципиально нерыночные сферы с неизбежностью обусловливает и распространение в этих областях адекватных «рыночноцентризму» бытия форм его теоретической рефлексии, т.е. науки, его изучающей: формы рынка (даже если они появляются вне экономики) должна изучать наука о функционировании этих форм, т.е, economics³⁰⁰

.

Так завершается цепь причин и следствий, объясняющих на основе марксистской методологии «тайну» появления и эпидемического распространения по общественным наукам «экономического империализма».

В этой связи мы можем сказать: именно противоположный «экономико-империалистическому» методолого-теоретический подход позволяет точно и определенно показать социально-экономические основания тех или иных теоретических представлений и объяснить, почему и какие именно политико-идеологические интерпретации им даются представителями тех или иных направлений. Так, интеллектуал, остающийся в своем исследовании исключительно на уровне явлений, наполненных в условиях позднего капитализма превратными формами, не может не отразить, буквально следуя фактам, рыночный фундаментализм как единственно сущую реальность и «честно» описать механизм его функционирования.

Проблема здесь, однако, будет в том, что такой теоретик истинно опишет ложную реальность - тот морок, который наводит фетишизм тотального рынка на любого его участника. Социальные науки (и ге-теродоксальная экономическая теория, политэкономия, в том числе), в этом плане жестко отличаются от претендующих на всю науку-экономику неоклассиков тем, что они прямо говорят:

• исследователь, его методология и теория прямо связаны с практикой;

• практика - это не факты сами по себе, не отдельные статистические данные, а общественно-исторический процесс, где «эмпирией» являются реформы и революции, смены общественных систем, глобальные кризисы и трансформации (а не методические указания для желающих успешно спекулировать на бирже³⁰¹);

• эта социальная практика есть взаимодействие акторов с различными, в том числе - объективно противоречивыми общественными интересами;

• общественная наука (в том числе - экономическая теория) может и должна честно и недвусмысленно отражать эти различные интересы и говорить об этом прямо, не кокетничая с претензиями на некую абсолютную «объективность»¹.

Теоретики «экономического империализма», однако, иначе объясняют причины широкого распространения их парадигмы.

На их взгляд, ключ к ответу на вопрос о ее популярности лежит в собственных имманентных достоинствах economics.

Последние же состоят в том, что, во-первых, ее инструментарий (toolbox) может быть использован для исследования самого широкого круга явлений, а ее язык адекватен для анализа самых разных тем, позволяя самые сложные проблемы исследовать при помощи относительно простых абстрактных терминов².

Не менее важно, по их мнению то, что, во-вторых, экономический империализм позволяет использовать в общественных науках позитивный метод. На языке адептов economics это означает использование строго - если не сказать единственно - научных подходов³, когда теория формируется исключительно на основе фактов и может быть подвергнута верификации и фальсификации. Естественно, что в этом случае основными становятся математические методы исследования, а некван-тифицируемые феномены остаются «по ту сторону» науки⁴.