Глобальный капитал. В 2-х тт. Т. 1

Как мы уже писали выше, для марксистской политической экономии все те материи, которые Э. Лейзир объявил ранее недоступными общественным наукам и которые ныне называют «человеческим», «социальным», «культурным» и т.п. «капиталом» уже давно были хорошо известны, хотя и под другими (на наш взгляд - более соответствующими содержанию объективных явлений) именами. Более того, наша наука давно (как минимум с XIX века) подчеркивала, что в разных экономических системах (NB! Для нас, в отличие от представителей mainstream^, экономика не тождественна рынку!) существуют разные общественные отношения. Они, намеренно повторим, порождают:

• разные формы координации; напомним, что кроме рынка и его провалов существуют еще и натуральное хозяйство, и различные формы насильственного распределения и перераспределения ресурсов, и многочисленные виды отношений общественного сознательного регулирования экономики, и сетевые нерыночные отношения (наподобие викиномики);

• разные формы отношений отчуждения, присвоения и их снятия: от разных видов внеэкономической зависимости типа рабства, крепостничества, азиатской деспотии и т.д. через многообразные формы подчинения труда капиталу и присвоения прибыли к отношениям социального освобождения, солидарности и собственности каждого на все, как это уже давно устроено в мире неограниченных общественных благ, «копилефта» и т.п.;

• разные формы отношений распределения и перераспределения дохода и социальной справедливости .

^ и т.д. Единственно возможное объяснение заключается в том, что мы все-таки сами по себе хотя бы немного любим делать добро и предпочитаем справедливость несправедливости, потому что так устроена человеческая натура или социальная среда. Как это доказали многочисленные экспериментальные исследования Э. Фера и его соавторов, люди действительно хотя бы в некоторой степени альтруистичны и готовы платить собственные деньги за устранение несправедливости и неравенства» (Гуриев С.М. Три источника - три составные части экономического империализма // Общественные науки и современность. 2008. № 3. С. i37).

ⁱ

В этой связи весьма знаменательно еще одно «открытие» политической экономики, сделанное несколько лет назад: оказывается, в США и Европе по-разному понимают социальную справедливость (в Америке якобы считают, что надо больше работать и платить небольшие налоги, а в Европе - получать больше пособий за счет высоких налогов) и это причина того, что в Европе якобы меньше ВВП на душу населения (Гуриев С.М. Цит. соч. С. i39).

В этих размышлениях есть как минимум три неправомерных утверждения. Во-первых, различия либеральных и социал-демократических социально-экономических систем, равно как и отражающих их ценностей и идеологий, ^

Далее, все эти разные общественные системы порождают разные типы Человека, который в разных системах, вступая в различные отношения, принадлежа к различным социальным группам и классам, имеет разные системы ценностей и мотивов, или, говоря на языке economics, разные типы рациональности (к анализу этой материи мы еще вернемся).

Более того, в этих разнокачественных общественных отношениях формируются социальные общности, для которых становятся характерны единые социальные интересы, которые, повторим, не сводимы к сумме интересов эгоистических индивидов. Для классической политэкономии существуют и уже давно являются объектом исследования такие конкретно-всеобщие феномены, как интерес класса или общенародный интерес¹. (В скобках заметим: несложно спрогнозировать, что «политическая экономика» скоро сделает - а может быть, уже сделала - еще одно великое открытие и объявит, что в экономике не только индивиды, но и трудовые коллективы, социальные группы, классы, народы и национальные сообщества также выступают реальными «акторами»,