Глобальный капитал. В 2-х тт. Т. 2

И точно так же, как сейчас мы имеем дело лишь с отголосками этих представлений в исторических романах, точно так же, по-видимому, в новой эпохе мы будем иметь дело лишь с отголосками проблем economics в исторических работах, которые будут посвящены описанию обществ, где господствовали рыночные отношения.

Такой (исторический) взгляд требует комментария по поводу сугубо современной проблемы: в какой мере взгляд на рынок как отмирающий феномен и economics как отмирающую науку актуальны для начала XXI века, когда они, по видимости, переживают вторую молодость? Это общая проблема актуальности всей данной работы, и потому мы ограничимся лишь указанием на то, что авторы его видят и понимают. Отвечать на этот вопрос мы будем в конце нашей работы, а точнее - всей нашей работой: если она окажется актуальна, значит и методология наша адекватна задачам поиска ответов на вопросы, которые ставит практика перед современным исследователем.

Посему нам следует обратиться к проблеме снятия рынка, исходя из марксистской парадигмы, из марксистского объяснения товарных отношений и природы стоимости.

Марксистский анализ пределов рынка:

обобществление и границы обособленности производителей

Строго говоря, в современном марксизме целостной концепции снятия рынка в будущем обществе не существует. Но в марксизме, в отличие от economics, существует достаточно стройное обоснование необходимости снятия рынка, основанное на исследовании собственных законов развития (и, следовательно, отмирания, перехода в новое качество) товарного производства и вырастающего из него капитала. Кроме того, в области возможных путей снятия рынка в ХХ веке появился ряд серьезных разработок, характерных для различных школ современного марксизма, не принадлежащих к сторонникам рыночного социализма. Попытка критического синтеза этих тезисов и будет приведена ниже. При этом мы будем исходить из классической марксистской трактовки рынка как проявления исторически определенной системы производственных отношений (отношений товарного производства), определяющей способ распределения ресурсов и поддержание пропорций¹⁵⁰

.

При таком подходе проблема снятия рынка становится одновременно проблемой преодоления всех предшествующих форм, определявших способ распределения ресурсов и поддержания пропорций. Во всяком случае, нам будет важно показать, как каждый из шагов такого снятия рынка и генезиса пострыночной системы привязан к конкретным чертам системы товарных производственных отношений. Базируясь на структуре последней системы, мы постараемся показать и совокупность тенденций, которые отрицают и в то же время развивают товарное производство и обмен, создавая пострыночные, а не антирыночные отношения для нового мира, лежащего «по ту сторону собственно материального производства».

Традиционный марксистский подход к снятию рынка был связан с прогрессом процесса обобществления труда и производства. При этом последнее трактовалось как не только развитие концентрации и специализации, но и углубление общественного разделения труда, дифференциации и интеграции общественных звеньев.

Некоторые из этих процессов (в частности, это касается процессов концентрации и специализации) оказались характерны исключительно для индустриального типа производства. Переход к постиндустриальным, в том числе информационным, технологиям породил новые процессы, когда на смену укрупнению хозяйственных звеньев и развитию их специализации при производстве конкретных видов продукции пришли гибкие миниатюрные производственные системы; в ряде случаев произошла индивидуализация технологий и привязка производства к деятельности отдельного человека или небольшой по масштабу кооперации индивидов.

Эти тенденции позволили ряду исследователей сделать вывод о том, что марксистский прогноз роста обобществления производства оказался несправедлив. Но здесь возможны два контраргумента.

Первый. Марксизм описывал рост обобществления как закономерность именно индустриальной экономики. В этих рамках достаточно обоснованно было показано, что для индустриального типа производства прогресс последнего связан не только с ростом концентрации и специализации, но и с ростом взаимной зависимости отдельных хозяйственных единиц, их интеграции, созданием единых сложных целостных макроэкономических систем, которые охватывают огромные масштабы производственной деятельности, распределения ресурсов, обмена трудом, его продуктами и т.д.¹⁵¹

Этот тезис до сих пор остается верным, так как прогресс миниатюризации, развитие гибких, подвижных технологий и даже такие новейшие технологические формы, как сетевые предприятия, не отрицают, но, напротив, усиливают взаимозависимость хозяйственных звеньев, хотя и позволяют последним более гибко и быстро адаптироваться к изменяющимся потребностям. Последняя «деталь» существенна, ибо показывает, что характерная для многих марксистов ХХ века идея пострыночной (планомерной) организации производства по принципам «единой фабрики»¹⁵² уходит в прошлое.