Глобус 1976

ченном виде. Половина яблока — всего лишь половина, а не все яблоко. Точно так же обстоит дело с

истиной. Я имею в виду, разумеется, абсолютную истину.

Кроме видимой глазу кроны у дерева есть корневая система, есть почва, давшая дереву устойчивость и

корм, есть подземные воды, растворившие этот корм и сделавшие его доступным корням, есть впитанная

живым листом тепловая солнечная энергия, которая через посредство химических реакций превращается в

растении в механическую силу, необходимую дереву для подъема кормов и влаги из земли к ветвям, есть,

наконец, воздушная среда, которая тоже питает дерево и во многом определяет его жизнь.

Так вот все это в совокупности и есть истина, целая система, а не только то, что видно глазу и потомл

воспринимается часто как вся реальность. Мы видим отсталого в сво ем развитии островитянина и спе

шим сделать вывод о принадлеж ности данного субъекта к будто бы худшей части человечества. Между

тем существует множество причин, обусловивших отсталость островитянина. Не учитывать все эти при-

чины — значит не быть объектив ным. Быть же объективным в моем понимании — значит отрешиться от

всяких тенденций и подчинить себя только поискам истины во всей ее совокупности. В моем положении

исследователя, поставившего своей целью доказать миру, что все люди — люди и сделать невозможным

само стремление оправдывать колониальные захваты, грабежи и насилия, первым условием для этого

является чувство ответственности перед всем человечеством, одинаково беспристрастное отношение ко

всем народам и расам, так как иначе меня обвинят в необъективности и все мои старания окажутся на-

прасными.

Но чувствовать себя сыном человечества — не значит забыть родной дом. Я еще не встречал человека с

нормальной психикой, который был бы холодно беспристрастен к матери. Поэтому над своими хижинами

в Новой Гвинее я всегда поднимал русский флаг.

Корреспондент ловит на слове:

— Говорят, в России с вами обошлись не слишком ласково?

Ответ Маклан спокоен:

— Меня исключили из шестого класса гимназии и затем запретили посещать Петербургский

университет, куда, несмотря на отсутствие документа о законченном среднем образовании, я был

определен вольнослушателем. Поэтому мне пришлось ехать учиться в Германию. После исключения

из университета он не мог поступить ни в какое другое высшее учебное заведение России, так как

находился под надзором полиции. Но это не значит, что учиться в России мне не позволила Россия.

Из гимназии я был отчислен по настоянию попа Василия за то, что на уроках закона божьего читал

«Письма об изучении природы» Александра Герцена и как-то принес в класс «Сущность христиан-

ства» Фейербаха.

В то время моим «законом божьим» стал и продолжает им быть роман Чернышевского «Что

делать?». Под влиянием его идей кроме Герцена и Фейербаха я начал изучать труды Сеченова,

Писарева, Гегеля, отдельные труды Добролюбова и все, что появлялось в печати за подписью самого

Чернышевского. Кроме того, моя мать регулярно получала запрещенный журнал «Колокол». Это

определяло мои настроения и в конечном счете привело к участию в студенческих митингах и

демонстрациях. В одной из таких демонстраций еще до моего исключения из гимназии я и мой

старший брат Сергей были арестованы и посажены в Петропавловскую крепость, но я никогда не счи-

тал, что нас наказала Россия. Попы и полицейские в России, как и в других странах, являются частью

государственного механизма, но, даже если речь идет о целом государственном механизме, нельзя

считать, что он соответствует характеру страны. Когда вы выступаете против существующего

общественного устройства, совершенно естественно, что люди, призванные высшей властью

сохранять это устройство, применяют к вам меры наказания. Но было бы по меньшей мере

неразумно, обидевшись на полицейского, переносить свою обиду на страну.

Говоря о своей принадлежности к России и гордясь этим, я говорю о своем духовном родстве с

теми ее представителями, которых принимаю и понимаю как создателей истинно русского

направления в науке, культуре и такой важной для меня области, как гуманизм. Но это не то родство,

которое дает повод для семейного застолья. От каждого, кто его сознает, оно требует прежде всего

постоянной дисциплины в мыслях и делах. По сути, я служу не своей собственной идее, а выполняю

программу исследований, основное направление которых определил академик Бэр. Затем я

руководствуюсь в своих изысканиях трудом Сеченова о рефлексах головного мозга и работой

Чернышевского «Антропологический принцип в философии». Как видите, все русского

происхождения.

Кстати, мне доставляет удовольствие сказать, что Россия — единственная европейская страна,

которая хотя и подчинила себе много разноплеменных народов, но все же не приняла полигенизм