Гнев королей

– Пратаксис иногда рассказывал, как недостаток наличных может сдержать экономический рост, – сказал Даль. – Он верил в денежную экономику. В смысле, он считал, будто все мы могли бы жить лучше, если бы в обороте ходила куча заслуживающих доверия денег. На натуральном обмене государство не построишь. И у Дереля всегда находились примеры. Королевства вроде Итаскии, где постоянно обращается масса денег, стали сильными как экономически, так и в военном отношении. В Малых королевствах, где денег не так много, не происходит ничего хорошего, поскольку никто не может за это заплатить. Исключение – Кавелин, который контролирует торговлю через ущелье Савернейк.

– Но этой торговли больше нет, – заметила Кристен.

– Нет, – согласился Даль.

– И какое отношение ко всему этому имеет кража казны? – спросила Шерили.

– У Ингер нет ни гроша, чтобы заплатить солдатам. А солдаты не очень-то хотят, чтобы им платили курами или зерном.

– Ха-ха, – сказала Кристен. – Возможно. Но я не слышала ни об одном подразделении, которое объявило бы, что они больше не будут поддерживать Ингер, потому как им не платят. А мы не можем заплатить тем, кто на нашей стороне.

– Войска с обеих сторон частично оплачивают богатые. Ингер платят Сословия, нам – торговцы из Седльмайра и с запада. Ингер заявляет, будто из Итаскии должны прийти еще деньги. Наши друзья говорят, что нас поддерживают кавелинские серебряные рудники. Сражаться никого не заставляют. Любая стычка между теми, кто до этого воевал бок о бок, скорее всего, приведет к массовому дезертирству.

– Но мы не добудем столько серебра, чтобы поддерживать как производство, так и армию, – заметила Шерили, показывая, что симпатичное личико и фигура вовсе не признак недостатка ума.

– Если так подумать, то ни одна сторона не может себе позволить платить солдатам, которые не сражаются за то, во что верят.

– В таком случае бо́льшая их часть отправится по домам, независимо от того, насколько они любят Браги, – сказала Кристен. – Нужно найти деньги из казны.

– Ты воистину гений, милая моя, – улыбнулся Даль. – Есть только одна проблема. Все, кто что-нибудь о них знал, погибли во время беспорядков после падения короля.

– Кроме Майкла Требилькока. И возможно, генерала Лиакопулоса.

– Все сомнительнее и сомнительнее.

– То есть?

– Лиакопулоса нет в живых. Вероятно, его убили итаскийцы. Что касается Майкла – честно говоря, я тоже сомневаюсь, что он жив. Но если даже и так, вряд ли он нам поможет.

Шерили и Кристен яростно уставились на Даля, который пожалел, что таким красоткам приходится думать о чем-то более серьезном, чем модные фасоны платьев.

И тем не менее Кавелин в очередной раз выбивался из общего ряда. Королевство могло похвалиться сильными женщинами, благодаря которым происходили выдающиеся события.

Дэйн, герцог Грейфеллс, страстно желавший стать повелителем Кавелина, расхаживал перед камином. Его новообретенная штаб-квартира, старая и продуваемая сквозняками, возвышалась над Дамхорстом, ключевым городом на проходившем через Кавелин торговом пути с востока на запад. Раньше замок был фамильной резиденцией баронов Брейтбартов, но живых претендентов на этот титул не осталось.

Грейфеллс захватил замок тайком, и теперь он и его искатели приключений наслаждались крышей над головой, теплом и безопасностью. Впрочем, они редко осмеливались выбираться за пределы замка группами меньше десяти человек.

Местное население состояло в основном из вессонцев, близкородственных итаскийцам. Однако их политические предпочтения были на стороне сына короля Браги и его первой жены. Грейфеллс же хотел видеть наследником сына последней жены Рагнарсона, своей двоюродной сестры Ингер.

Дэйна Грейфеллса не особо радовало происходящее. Он прибыл в Кавелин, рассчитывая, что королевство окажется у него в кармане еще до морозов. Но пришла суровая зима, а он все еще торчал вдали от Воргреберга, и надежды на успех таяли, как и его войска – в основном из-за дезертирства. Если ему и удавалось найти кого-то на замену, то лишь необученных и неопытных, место которым было скорее в тюремной камере, чем в военном строю.

– Прибыл Гейлс, ваша светлость, – объявил его личный помощник.

– Давно пора, будь он проклят. Я ждал его еще вчера.

– Он с трудом добрался. И он ранен, как и его сопровождающие, кто остался жив.

Несмотря на дурное настроение, Грейфеллс не поддался безрассудству, зачастую мешавшему понять, что события могут идти вразрез с желаниями, и ограничился лишь словами:

– Пусть приведет себя в порядок и войдет.

Он не любил грязных людей и терпеть не мог вида запекшейся крови.

– Как прикажешь, ваша светлость.

Неожиданно появился семейный чародей.

– Бабельтоск?

– Не против, если я к тебе присоединюсь, ваша светлость?

Дэйн нахмурился. Толстяков он тоже не любил. И еще больше он не любил Бабельтоска за то, что его слишком дорого обходилось содержать. Из всей свиты Грейфеллса чародею приходилось платить больше всех, зато пользы от него в последнее время было меньше всего. Герцог считал Бабельтоска трусом и был уверен, что тот знает нечто, чем не желает делиться.