Гнев королей

Вартлоккур играл с детьми. Смирена лежала на его коленях, вертясь и смеясь, и пыталась поймать сверкающую бабочку, которая постоянно проскальзывала мимо ее неуклюжих пальчиков, усаживаясь на курносый, похожий на пуговку нос. Екатерина и Скальца радостно обстреливали друг друга безвредными светящимися шарами. А Этриан…

Этриан сегодня выглядел намного более вменяемым. Он все так же молчал и ни с кем не общался, никак не отзываясь даже на прямое обращение, но вполне адекватно воспринимал окружающий мир. Вартлоккур был рад даже столь небольшому улучшению.

Больше всего, однако, радовалась Непанта. Сейчас она была внизу – готовила еду, в том числе и наверняка блюда, которые Этриан особенно любил в детстве.

Юноша почти не шевелился, лишь иногда медленно поворачивал голову. Все окружающее вызывало у него странное любопытство, словно он видел это впервые в жизни. И впервые в жизни он проявлял хоть какой-то интерес к сестре, двоюродным сестре и брату, а также к Зимней Буре.

Малышка с не меньшим интересом смотрела на брата, время от времени отрываясь от забавы с бабочкой.

Появилась Непанта в сопровождении нагруженных едой слуг.

– Я решила принести всю еду сюда, поскольку мы так толком и не поужинали.

– Хорошая мысль, – заметил Вартлоккур. – Учитывая, сколько энергии сжигают эти двое гоблинов.

Непанта попыталась спросить, нашел ли он способ связаться с Мглой, но тот ее уже не слушал, глядя на внезапно застывшего Этриана. А затем юноша потряс всех – показав на Зимнюю Бурю, он произнес: «Дедушка».

– Непанта, забери малышку. Быстрее!

Зимняя Буря дрожала как в лихорадке, но оставалось неясным, что так подействовало на Этриана. Все стало понятно, лишь когда ожила редко используемая, но сразу бросавшаяся в глаза заполненная ртутью тарелка. В соответствии с наложенным на нее заклятием она оживала лишь при немногих маловероятных обстоятельствах – например, появлении чародея Магдена Нората в радиусе мили от крылатого коня Звездного Всадника.

Тысячи часов, растянувшиеся на прошедшие после Великих Восточных войн годы, ушли на расчеты, необходимые для того, чтобы создать включавшее тревогу заклинание. Задача казалась неразрешимой, пока Вартлоккур не попытался отслеживать вместо самого Звездного Всадника его крылатого коня.

– Милая, – сказал Вартлоккур Непанте, когда она забрала у него Смирену, – уведи всех отсюда. В первую очередь детей.

Происходило нечто серьезное и, возможно, опасное. Вартлоккур смутно слышал, как Непанта возится с Этрианом, выпроваживая всех из комнаты.

Несколько мгновений спустя чародей уже оценивал положение в аль-Хаборе.

До чего же прекрасную возможность предоставила ему судьба! Слегка подтолкнуть тут, потом там – совсем чуть-чуть, не потревожив даже муравья, – и мир изменится навсегда. А о его собственной роли никогда не узнает никто, кроме него самого.

Сделав все необходимое, он устроился поудобнее и стал наблюдать, жалея, что поблизости нет Нерожденного, с чьей помощью удалось бы сделать намного больше.

Возможно, имело бы даже смысл раскрыть себя, будь у него возможность добраться до крылатого коня, пока Звездный Всадник занят другим. При некотором везении он мог бы даже лишить Звездного Всадника главного источника его могущества, Виндмьирнерхорна.

– Не жадничай, – пробормотал он, обнаружив, что пытается отыскать коня, используя единственную оставшуюся в живых тварь Нората.

До того как сработал сигнал, прошел долгий день, и Вартлоккур чувствовал, как его охватывает усталость. Если он как следует не сосредоточится и потеряет контроль, катастрофа будет неминуема. Освободившаяся от его власти тварь в мгновение ока расправится с Гаруном.

Он завел зверя в крепость шейха, за глинобитную стену, в сам дом, а потом отпустил. Есть вероятность, что тот доберется до Звездного Всадника.

Вартлоккур погрузился в сон, довольный тем, как прошел день.

Жизнь Ясмид стала простой. Порой она боялась, что слишком много спит. Не пряталась ли она от собственных обязательств, проводя все время в постели? С другой стороны, делать было особенно нечего, не считая решения личных споров.

Со стороны ей ничего не угрожало. Мегелин вернулся в Аль-Ремиш, зализывая раны и обвиняя в неудачах всех, кроме себя самого. Рано или поздно он наверняка снова задумает какую-нибудь мерзость.

Поля правоверных обещали самый богатый урожай за многие годы. Стада были особенно плодовиты, кобылы приносили невероятно много потомства. А поскольку правоверным не приходилось добывать еду охотой, должна была вернуться и дичь. Ясмид приказала ограничить охоту истреблением хищников.

Она знала, что, когда вновь наступят плохие времена, дичи вполне хватит. Так должно было быть, и так было всегда.

Не все разделяли оптимизм Ясмид. Ее советники требовали ото всех трудиться, словно на осадном положении, строя новые зернохранилища и возделывая новые поля, на которых можно было вырастить больше зерна.