Гнев королей

Хабибулла придерживался прямо противоположного мнения. С каждым докладом он все больше убеждался, что они стали героями популярной фантазии, которая никогда не иссякнет. Слишком многим хотелось, чтобы она стала правдой.

– Мне это не нравится, – заявила Ясмид. – Этот паломник выставил нас всех дураками. – Кто, кроме ее мужа, умел это лучше всего? – Возвращаемся к началу. Этот человек провел здесь много дней, посещая храмы и памятники, как любой паломник. Вечерами он устраивал кукольные представления для детей. Верно?

Никто не возражал.

– Почему он ничего не предпринимал? – продолжала она. – Если у него в самом деле были дурные намерения?

– Ждал подходящей минуты, – предположил Джирбаш.

Ясмид хотелось верить, что этой минутой была та, когда он мог бы увидеться с ней наедине.

– В самом деле? Может, это какой-нибудь роялистский шпион?

– Мы не можем ответить на этот вопрос, не зная, кто он, – сказал Джирбаш.

Снова все возвращалось к фантазии об ожившем Гаруне.

– И все же почему он здесь оказался? – спросила Ясмид.

– Демон мог явиться сюда, ибо именно здесь он мог найти свою пару, – заявил Ибн Адим.

Взгляд Джирбаша аль-Азарии стал убийственным. Возможно, подобной репликой имам подписал себе смертный приговор.

Ясмид не стала упрекать Джирбаша.

– Почему бы не предположить, что его цели меняются? – заметил Эльвас. – Согласен: зная, кто он, легче предсказать, как он может поступить, чего хочет и на что способен. Но все, что мы делаем, так или иначе проливает свет на его возможные поступки.

Ибн Адим заметил смертоносный блеск в глазах Джирбаша.

– Мы гонимся за призраками, – сдавленно проговорил он. – Возможно, именно этого он хочет.

– Объясни, – сказала Ясмид.

– Он давно ушел, смеясь над нами. Каким бы он ни был негодяем, он вовсе не гений из преисподней, каким мы все хотим его сделать.

– Продолжай, – велела Ясмид.

Возможно, этот человек имел в виду нечто, ускользнувшее от остальных.

– Предполагаю, что он обычный мошенник, злоупотребляющий доверием. Когда до него стали докапываться Непобедимые, он побежал к аль-Фадлу, получил деньги и ушел. Сейчас он на полпути к Аль-Ремишу или снова в Сук-эль-Арбе, поздравляя себя с умом и сообразительностью.

Несколько Непобедимых что-то пробормотали в знак согласия.

Ясмид посмотрела на Хабибуллу. Тот пожал плечами, как и Эльвас.

– Что ж, возможно, мы в самом деле строим горы из муравьиных куч. Будем искать еще два дня. Снова задайте все вопросы, переверните каждый камень. Подумайте о чем-нибудь, чего еще не делали раньше. Если не всплывет ничего нового, поклонимся мудрости Ибн Адима и поздравим паломника с умом и сообразительностью.

Гарун страдал от синдрома самозванца, не в силах поверить в собственную удачу. Он сидел в шатре Ученика, его смертельного врага со времен детства. Никто об этом не догадывался. Никто не поднимал тревогу.

Он изучил схему шатра и распорядок жизни в используемой части. Бо́льшая часть прислуги жила за его пределами и почти все время бездельничала, когда не попадалась на глаза хозяевам, а тех, похоже, не особо волновало, заняты чем-либо слуги или нет.

Немалая часть сооружения пребывала в еще худшем состоянии, чем мусорная куча, в которой прятался Гарун. В восточной стороне устроили логово несколько лисиц, постоянно пререкавшихся между собой и лисятами. Слуги прекрасно о них знали, так же как и о крысах, мышах и фалангах, и не обращали на них никакого внимания. Все, что они делали, – наводили румянец на старческие щеки, поддерживая видимость внешнего приличия.

Эти люди давно забыли о мечте Эль-Мюрида. Более того, они обкрадывали его – в последнее время воруя в основном еду, поскольку ничего ценного, что можно было бы продать, не осталось. Гарун подозревал, что слугам давно уже не платят.

Двор Ученика пришел в полный упадок.

С наступлением ночи Гарун мог делать что хотел. Он никого не встречал, даже когда воровал еду. При возможности он подслушивал разговоры. Ему ничего не оставалось, кроме как ждать.

Со временем он мог бы без особого риска снова выйти наружу, притворившись новоприбывшим.

Он мог убить Ученика – это было легко. Но тогда ему снова пришлось бы пуститься в бега, не имея возможности где-то укрыться, и это могло бы плохо для него закончиться. Религия Эль-Мюрида замкнулась сама на себя. Его последние гениальные военачальники победили все внешние угрозы, но больше не настаивали на том, чтобы обратить в свою веру весь мир.

Движение Эль-Мюрида постарело, истощилось и погрузилось в дурман, как и его основатель. Стоило убить Ученика, и его место мог бы занять кто-то вполне дееспособный. Так что вполне можно было подождать, пока его смерть не свершится по воле самого Господа.

Гарун жалел, что не может тайком подбросить старому безумцу немного опиума. Одной хорошей дозы вполне хватило бы, чтобы уничтожить все, достигнутое на сей день.

Даже днем работавшие в шатре люди не покидали небольшого населенного участка сразу за входом.

В первую неделю Гарун просто отдыхал. Во вторую он стал несколько активнее, поскольку у него появился стимул. На третью неделю он начал строить планы.