Гнев королей

Она шепотом поделилась мыслями с Далем.

– Скажи им, – посоветовал он.

Она поняла. Им хотелось знать, способна ли она думать. И она сказала.

– Верно, девочка, – кивнула Озора Мундвиллер. – Но, полагаю, ты сама замечаешь изъян в своих аргументах. Периоды процветания и мира были немногочисленны и коротки из-за того, что мы слишком часто воевали, если не с Эль-Мюридом или Шинсаном, то с кем-то из соседей. А если не с ними, то сами с собой, какая бы для того ни находилась причина. Те, кто об этом задумывается, считают, что по большей части в том повинен Старый Пройдоха. – Озоре Мундвиллер наверняка было уже под девяносто, но она не выглядела ни сгорбленной, ни хрупкой. Голос ее звучал четко и ясно. – Правда такова, что в любое мирное окно, даже если оно длится всего несколько месяцев, Кавелин наращивает богатство и улучшает жизнь своего народа. – Женщина окинула взглядом слушателей. – Мы вступили в подобный мирный период, пусть даже лишь потому, что все группировки истощили силы. Положение улучшается, хотя те, кто оглядывается назад, этого не видят. Они видят путников на дороге, ищущих работу, но не замечают, что работу можно найти повсюду, в лесу и в поле. Они видят замки, которые приходят в упадок из-за того, что знать растратила на агрессию все состояние, но не видят новые мельницы и рудники. Они не замечают караваны, идущие через ущелье Савернейк. А когда они особо слепы, то неспособны видеть уверенность земледельцев в своем будущем, которой способствует самый мягкий и благожелательный климат за целое поколение.

Озора замолчала. Тишину нарушили осторожные аплодисменты. Кристен поняла, что ничего не знает о сказанном женщиной. Собственно, она не имела никакого представления о происходящем в королевстве – что, возможно, и хотела подчеркнуть старуха.

Правление старого Крифа, его юной жены Фианы и ее возлюбленного короля Браги было объединено одной темой. Каждый был полон решимости сделать как можно лучше для Кавелина, а не для себя самого. Каждый совершил громадные ошибки и чудовищные грехи, но никто никогда не забывал, что является частью чего-то большего, чем он сам. Каждый стал в своем роде супругом Кавелина, отвергнув все прочее.

Кристен взглянула на старуху, понимая, к чему идет дело.

Седльмайр намеревался временно поддержать Браги Второго, но не собирался тратить жизнь или средства, чтобы посадить его на трон. Он будет жить под защитой, пока время не сделает выбор между ним и Фальком.

Озора Мундвиллер страдала от той же болезни, что и последние трое монархов Кавелина. Она не готова была поддержать никого, кто не сохранил бы мир и не удержал бы государство на проложенном монархами курсе.

Ингер хотелось этот курс сменить. Поддержка ее рухнула, и изменить она ничего не могла, но, словно одержимая, стремилась следовать своей идее.

Единственной гарантией, что Кристен и Браги последуют желаемым курсом, являлось слово девушки. Озора Мундвиллер загнала ее в угол, и ей ничего не оставалось, кроме как публично поклясться, что она будет следовать идеалам тестя.

Кристен яростно уставилась на Арала Дантиса. Не подготовил ли он все заранее, возможно, при попустительстве Майкла Требилькока?

По требованию королевы Ингер Бабельтоск составил ей компанию за завтраком.

– Есть хорошие новости? – спросила она.

– Насколько они хорошие – решать тебе.

– О том, что случилось с полковником Гейлсом?

– Державшие его в плену разбежались, словно перепуганные мыши. Мы опознали девушку, известную под именем Хайда Хельтклер. Никто больше ее не видел с тех пор, как она вышла из «Кривого Вывиха» с ведром пива.

Натан Вольф обо всем этом уже рассказывал Ингер.

– С мясником выяснили?

– Господин Блэк заявляет, что его подставили. Возможно, так и было.

– Кому это могло понадобиться? И зачем?

– Девушка – его племянница. Чересчур любопытные соседи считают, что он позволяет в отношении нее чрезмерные фамильярности.

Чародей чутко ловил каждое слово и полуслово Ингер. Он не сомневался, что родственники-мужчины во времена ее юности тоже позволяли себе фамильярности в отношении нее.

Ему требовалось знать, насколько терпимо она относится к подобному. Сейчас, когда он наконец освободился от власти герцога, самое время было удовлетворить тайные желания. Именно они дали о себе знать в ночь, когда он взглянул в глаза девушки по имени Хайда.

– Это так важно? – пожала плечами королева.

– Лишь в том смысле, что кому-то могло захотеться, чтобы мясник пострадал.

– Странный повод для беспокойства. Но я приму твои слова к сведению.

– Весьма любезно с твоей стороны. Ваше величество, мы продолжим заниматься этим вопросом в надежде, что злоумышленники выдадут себя. Пока же вынужден сообщить неприятное известие. Мы с господином Вольфом опознали шпиона.

– И?

– Шпион – доктор. Он использует Тоби в качестве мальчика на побегушках.

– Не может быть. Старик всегда был придворным доктором, и никем больше. Он оставался им даже тогда, когда Кавелин оккупировал Шинсан.