Гнев королей

– Ты идешь на огромный риск, ваше величество, – сказал Джозайя. – Если ты созываешь Тинг, чтобы решить вопрос о будущем, лучше приготовься жить в будущем, которое ты вряд ли заслужила. Так или иначе, мы не можем навязывать тебе свою волю.

– Верно. Совершенно верно. Подождите. – Она помедлила. – Как насчет охранных свидетельств для всех членов Тинга? Скажем, начиная с трех дней до даты первого собрания до трех дней после их завершения?

– Это наверняка ошеломит королевство, ваше величество, – сказал Натан Вольф. – Так же, как ошеломляет меня. Мне это нравится. В любом случае мы выигрываем время.

– Спасибо, Натан. Займитесь этим вместе с Джозайей. Бабельтоск, мне нужны доказательства, что Шинсан подкрадывается к нашим границам.

Чародей кивнул. Наконец у него появилась возможность показать себя. Кэрри наверняка впечатлит его связь с королевой.

Ингер обеспечивала Кавелин общим врагом. Подобная уловка была старше проституции, но оставалась в ходу, поскольку всегда работала.

От него требовалось доказательство, которое не выглядело бы откровенно поддельным. Следовало начать там, где он наткнулся на ту женщину, соблюдая чуть больше осторожности, чтобы избежать засады. Не помешал бы и визит на кладбище. Пожалуй, первым делом стоило отправиться именно туда и попытаться найти незаконных поселенцев. Они могли оказаться полезными свидетелями.

Бабельтоск предполагал, что люди Мглы уже полностью очистили ее дом.

Задача могла оказаться чересчур сложной. Он был лишь мелкой сошкой, а не Разрушителем Империи, и его способностей хватало немногим на большее, чем не дать воде закипеть.

Как привлечь на свою сторону Вартлоккура? Великий чародей уже в этом участвовал, хотя и не с политической точки зрения. Сможет ли он выступить свидетелем?

Он объяснил все это Кэрри перед тем, как немного поспать, после чего решил переодеться в более подходящую для прогулок по сельской местности одежду. Она с интересом его слушала. С тех пор как Кэрри стала жить в замке, она во многом изменилась и всерьез относилась к роли его спутницы. Она упомянула, что бабушка вышла замуж в ее возрасте, и больше не хныкала ни по какому поводу. Ее семья считала, что ей несказанно повезло в том, что она связалась с дворцовым чародеем. Возраст не имел значения.

Бабельтоск считал, что, если у Кэрри появится возможность подняться выше, их отношения станут только лучше, и это вполне его устраивало. Несмотря на ее корыстные устремления, для него она была весьма выгодным приобретением. Она со всей страстью отдавалась своей работе, помогая понять, что думают обычные воргребергцы.

– Вряд ли тебе стоит беспокоиться из-за того чародея, – сказала Кэрри. – Просто подтверди то, что тебе известно.

Это было совсем не похоже на ее постоянное нытье насчет новой обуви и одежды. У нее прибавилось уверенности в себе, возможно, потому, что он относился к ней как к реальной, думающей подруге – за исключением минут, когда удовлетворял свою всепоглощающую жажду, побудившую его найти эту девочку.

– Гм?

– И вряд ли тебе стоит тратить зря время на сон. У того чародея намного больше возможностей, чем у тебя.

– Время, проведенное с тобой, никогда не пропадает зря, – проговорил он столь искренне, что это даже не прозвучало банальностью.

– Ты настоящий дьявол. – Она начала сбрасывать с себя одежду.

Бабельтоску стало несколько не по себе, когда она разделась перед ним при свете, – он понял, насколько она созрела. Скоро ей предстояло стать взрослой женщиной.

А от взрослых женщин не было никакого толку.

21

1017 г. от О.И.И.

Конец эпохи

Времена года в Себиль-эль-Селибе менялись незаметно. Зима была прохладнее лета, но по-настоящему холодные зимы случались редко. Как правило, зимой становилось более сыро, но несущественно. Тот, кто здесь вырос и никуда не путешествовал, не мог представить, что такое настоящая яростная гроза. Некоторые знали про песчаные бури, которые случались где-то в других местах.

Лишь изредка ветер менялся настолько, что приносил щелочной привкус солончаков. Дожди, даже в этом особо сыром году, редко представляли собой нечто большее, чем затяжную морось.

Гарун выглянул в щель во внешней стене шатра Эль-Мюрида. Все еще шел дождь, который местные считали настоящим ливнем. Было холодно, и в вади бурлила коричневая вода.

– Еще двадцать лет, и вернутся древние моря, – пробормотал он.

Мегелин Радетик, учитель Гаруна в детстве, утверждал, будто солончаки – кости древних морей. В пору расцвета Ильказара на их месте разливались обширные озера. На горных склонах до сих пор виднелись оставленные старыми побережьями шрамы.

Быстро высохшие озера стали частью мести Разрушителя Империи.

Весь Хаммад-аль-Накир в те времена куда меньше напоминал пустыню. Но то, что происходило сейчас, могло стать по-настоящему опасным. Потоки воды уносили тонны почвы, и берег вади приблизился на пять ярдов к шатру Ученика.

Что, если с небес в самом деле обрушится по-настоящему жестокий ливень?

Бин Юсиф вернулся внутрь шатра и задумался.