Гнев королей

– Как пожелаешь. Хотя не обещаю, что сумею его найти, если он сам этого не хочет.

Мгла улыбнулась и кивнула.

– Кто-нибудь знает, что значит Вахт Мустфлит? – спросила она, исказив произношение, чего, впрочем, никто не заметил.

Все лишь молча покачали головами.

Голов этих было немало. Башня Ветров была забита людьми, в число которых теперь входили переводчики, помогавшие Ясмид и ее отцу. Тот, которого назначили в помощь Ученику, недовольно ворчал, поскольку ему нечего было делать. Нынешний Ученик никого не очаровывал речами. Он лишь бормотал нечто похожее на проповеди, без особой страсти, считая, что приспешники зла заточили его в преддверии преисподней.

Мозговеды говорили, что опиум слишком повредил его разум и он никогда не выздоровеет.

– Место.

Мгла взглянула на Этриана, который стоял над доской для игры в шоги, весь дрожа, оставшись без Екатерины, которая могла бы его поддержать. Голос его, однако, звучал четко, хотя и напряженно. Все замолчали, ожидая продолжения.

– Этриан? Я не вполне тебя расслышала сквозь шум.

– Место Тысячи Железных Статуй. Вахт Мусфлит – его название на… – Этриан растерянно замолчал. На каком языке?

Старец что-то пробулькал и кивнул, но ничего не добавил.

– Это название, – продолжал Этриан. – Оно не означает Место Тысячи Железных Статуй. Оно означает Одинокая Твердыня. Или Крепость Одиночества.

Так или иначе, Мгла его поняла.

– Спасибо, Этриан. Надеюсь, нам это поможет. – Хотя пока она не знала, каким образом.

Непанта метнулась к сыну, заключив его в радостные объятия.

Мгла ощутила легкое дуновение, и рядом с ней возник Вартлоккур.

– Я появился как раз вовремя, чтобы его услышать.

– Хорошо. Где Ека?

Вопрос его озадачил.

– Я послала ее тебя искать.

– Значит, до сих пор ищет. Я ее не видел. – Он протолкался поближе к карте. – Хорошая работа, Скальца.

– Настолько хорошая, что даже пугает, – заметила Мгла.

Правда о ее детях просачивалась наружу из-под их умных масок.

Когда-то Мгла девять месяцев носила их в утробе, и теперь не могла причинить им вреда, как бы они ей ни угрожали. Точнее – она не могла причинить им физического вреда. Душевную боль уже причинила.

Вартлоккур зачарованно разглядывал карту. На лицо его то и дело набегали тени, словно в свете раскачивающихся на сильном ветру фонарей.

– Ого, – вздрогнув, пробормотал он. – Это было… – он вспомнил, что вокруг него есть и другие. – Извините. Воспоминания нахлынули.

Мгла продвинулась на фут вперед, чтобы он лучше мог ее видеть.

– И?

– Я был там. Давно. Тогда я был кем-то другим. Кажется, Элдредом Бродягой… хотя не уверен. Это было после Падения.

Мгла поманила мозговедов. Пожалуй, стоило присмотреться поближе.

– Возможно, именно тогда я впервые познакомился с Непантой, – пробормотал чародей.

Подобного не могло быть, хотя никто не стал с ним спорить. Речь шла о многих столетиях до ее рождения. И тем не менее ни для кого не являлось тайной, что Вартлоккур обнаружил Непанту в пророческих видениях задолго до того, как она родилась.

Мысль о том, что он мог когда-то быть невольником Старого Пройдохи, не радовала никого, включая его самого.

– Можешь еще что-нибудь об этом вспомнить? – спросила Мгла.

– Что-то есть, но оно постоянно от меня ускользает, словно искорки вокруг костра. Пытаюсь их поймать.

– Пусть тебе помогут эти двое. – Она показала на своих специалистов. – И не теряй времени. В том, что там был старый дьявол, наверняка нет ничего хорошего.

– Скорее всего. Но не стоит настолько сосредоточиваться на прошлом, чтобы забыть о настоящем.

Этриана пришлось оторвать от матери и заглянуть в его разум, пока тот не выпал из потусторонней реальности. Точно так же требовал более тщательного исследования и разум Старца, у которого, похоже, тоже всплыли старые воспоминания.

Мгла жалела, что у нее так мало надежных мозговедов. И она не осмеливалась забыть о том, что империей управляли могущественные и капризные аристократы, нисколько не ценившие тот факт, что она женщина.

Екатерина воспользовалась тем, что осталась без присмотра, чтобы урвать несколько минут на общение с Радеахаром. Ее дружба с этим существом не имела ничего общего с тем, что она чувствовала к Этриану, – скорее она основывалась на сопереживании. Нерожденный был куда большим чужаком, чем она сама, – хотя вся ее чуждость этому миру жила скорее в ее собственных мыслях. Он относился к ней, словно некий диковинный питомец, – как ей казалось, с собачьей преданностью.

С настоящими собаками она не общалась уже несколько лет – в Фангдреде их попросту не было. Никто не мог позволить себе роскошь кормить бесполезные рты.

Радеахар был самым чуждым созданием из всех, с которыми ей когда-либо приходилось сталкиваться, но в его компании она чувствовала себя вполне уютно. Даже Вартлоккура иногда пробирала дрожь при его виде – но только не Екатерину.

Она воспринимала Радеахара как существо мужского пола, – собственно, таким бы он и был, если бы родился обычным младенцем в результате нормальной беременности.