Гнилые болота

Въ 1824 году пріхалъ въ Петербургъ князь Василій и первымъ долгомъ счелъ поговорить съ бабушкой объ опредленіи ея сына. Князь предлагалъ мсто по статской, дядя бредилъ военной службой. Переговоры и споры длились долго и окончились ничмъ. Планы дяди улыбались бабушк. Она уже давно скучала объ аристократическомъ обществ; теперь передъ нею мелькнула надежда, хотя со временемъ, войти черезъ сына въ родной кругъ, и радовала ее дядина псня; «мои друзья похлопочутъ обо мн, послужу нсколько мсяцевъ юнкеромъ въ гвардіи, а потомъ надну эполеты и, наконецъ-то, сброшу съ себя это проклятое мщанское званіе…» Катастрофа 14-го декабря разрушила безумные планы; въ слдующемъ году дядя уже не могъ найти ни одного изъ своихъ друзей: большинство изъ нихъ погибло въ арестантскихъ ротахъ и ссылк. Пришлось опять обратиться къ князю съ просьбою о мст.

— Высчь бы нужно прежде твоего сына, — сказалъ князь:- а потомъ дать ему мсто.

— Ну, счь-то его мое дло, а вы, князь, похлопочите о мст! — отвчала бабушка.

Князь и не думалъ совсмъ о томъ, что говорилъ, но, видя противорчіе, уперся.

— Нтъ, ma soeur, прежде выску, а потомъ опредлю.

— Что съ вами, князы Пьеръ не дитя, и кто же позволитъ вамъ его счь? — испуганнымъ голосомъ проговорила бабушка.

— Не дадутъ высчь — мста не дамъ!

— Богъ съ вами и съ вашимъ мстомъ, если такъ! — почти плача, говорила бабушка.

— Мало того, что мста не дамъ, но и пенсію прекращу, и братьямъ закажу, чтобы не давали. И умирай тогда со своимъ тунеядцемъ голодной смертью. По міру пойдете, гроша не брошу! — уже не говорилъ, но гремлъ князь.

Вспомнила бабушка разобранный по кирпичу наслдственный домъ и струсила. Она плакала, руки цловала у брата, ничего не помогло.

Ну, и позволила она высчь дядю. Дался ли онъ? Дался! И больно, очень больно его выскли; но все же черезъ полгода онъ вышелъ въ отставку и боле не вступалъ въ службу. Напрасно только потшилъ князь свою душеньку.

Катастрофа, сченье и шесть мсяцевъ службы измнили многое въ характер дяди. Прежде онъ либеральничалъ, поддлываясь подъ чужіе голоса, вычитывая изъ книжечекъ новыя идейки, любилъ положить на видное мсто въ своей комнат запрещенную книжку и прочитать изъ нея своему пріятелю нсколько самыхъ рзкихъ страницъ; все это было незлобиво, зелено и наивно. Теперь онъ сталъ дйствительно жолченъ, хворалъ отъ прилива жолчи. Его, какъ человка, вышедшаго изъ юношескаго возраста, перестали принимать въ свой кругъ молодые князьки и офицерики; ихъ слугой и разсыльнымъ онъ не могъ сдлаться, онъ сдлался ихъ врагомъ и превозносилъ своихъ шапочныхъ знакомыхъ, пропавшихъ со свта, называя ихъ своими друзьями. Князьки и офицерики были, въ самомъ дл, пусты, но не ихъ пустота вызывала брань дяди; онъ охотно покутилъ бы съ ними и выкинулъ бы какую-нибудь ухарскую штуку въ обществ Алисъ и Матильдъ. У него не было рысаковъ, — онъ ругалъ тхъ, которые катаются на рысакахъ, хотя самъ съ удовольствіемъ соглашался промчаться по Невскому проспекту. Онъ не умлъ служить, — причина ругать крапивное смя чиновниковъ; Богъ не сыпалъ ему съ неба денегъ и чиновъ, — онъ сдлался атеистомъ; его выскъ князь — онъ сталъ толковать о гнет семьи и еще о другомъ гнет… Вотъ источники его взглядовъ. Въ этихъ взглядахъ многое походило на убжденія мыслящихъ и честныхъ людей, но походило только по наружности; при нкоторой способности фразировать, дядя усплъ-таки привлечь къ себ многихъ юныхъ поклонниковъ.

— Вотъ детъ мой возлюбленный cousin, князь Григорій NN, — говаривалъ дядя своимъ поклонникамъ, гуляя съ ними по Невскому проспекту.

— Ты бываешь у него? — спрашивали поклонники.

— Нсъ-съ, я съ этими жалкими людьми незнакомъ; они прогнили насквозь въ своихъ отсталыхъ понятіяхъ.

И дядя разоблачалъ всю грязь князя Григорія NN.

— Лучше гибнуть безъ помощи, чмъ принимать ее изъ такихъ рукъ, — заключалъ ораторъ.

Поклонники удивлялись ему и его честности. Князь же Григорій даже не зналъ о его существованіи и приходился ему не двоюроднымъ, а какимъ-то другимъ братомъ, былъ, что называется, десятая вода на кисел; по-французски это выходило cousin. Сначала дядя и на гоненія напрашивался, посл же совершенно успокоился, купивъ по сходной цн что-то въ род внца… Какого? Не знаю.