Год, какого еще не бывало

        — Да. Поскольку я позволил себе озлобиться. Да, Гарри. Раздирая в клочья твое самолюбие на уроках зельеварения, я воображал, какие страдания это причиняет Джеймсу, где бы он ни был. И это приносило мне удовлетворение. Но при всех моих... проблемах, только я настаивал — или, по крайней мере, пытался настаивать, — чтобы в этой школе твой статус знаменитости не имел никакого веса, какую бы чушь ни печатал на сей счет «Ежедневный пророк».

        — Вы отчасти из-за этого так надо мной измывались? Пытались уравновесить все это дурацкое героепочитание?

        — Нет. Ты приписываешь мне излишний альтруизм. Не следует приукрашивать мое с тобой обращение. Это было скверно с моей стороны. В некотором смысле я так же реагировал на твою общественную репутацию, как и все прочие, только с обратным знаком.

        — Тогда почему вы говорите, что обращались со мной нормально? — Гарри склонил голову набок, стараясь как следует во всем разобраться.

        Снейп потер пальцами друг о друга.

        — Я скорее пытался вынудить директора так поступать, — признал он. — Сам я не в силах был преодолеть свой гнев, чтобы заставить себя сделать это. Но я старался убедить его применять к тебе те же правила и ограничения, которым должны подчиняться все остальные. Первокурсникам нельзя иметь метлы или играть в факультетских командах, но тебе позволили. И плащей-невидимок у других студентов нет. Снова и снова он позволял тебе обходить правила, дабы воспитать в тебе силу характера, необходимую для выполнения пророчества. Хуже того, он ставил перед тобой задачи, которые не должен решать ни один ребенок. Ты понимаешь, что Фоукс мог в любой момент спасти тебя в Тайной комнате? Он ведь и вынес тебя оттуда. Однако директор устроил так, чтобы эта треклятая птица принесла тебе Распределительную шляпу, а тем самым — меч. Ждать, чтобы двенадцатилетний ребенок убил василиска! И, будто этого недостаточно, он желал выяснить, сумеешь ли ты развеять тень Тома Реддла! Тот факт, что это тебе удалось, отнюдь не оправдывает решения подвергнуть тебя очередной опасности. Я не раз говорил с Альбусом об этом.

        — Хотите сказать, что вы ко мне и тогда хорошо относились? — пробормотал Гарри.

        — Нет, — признал Снейп. — Я считал, что ты заносчив, самоуверен и станешь еще невыносимее, если тебя будут воспитывать как будущего спасителя, а не обыкновенного мальчика. Я даже полагал, что это ухудшит дело, ты начнешь пренебрегать советами взрослых и с меньшей вероятностью выполнишь свое предназначение. О тебе как о человеке я тогда вовсе не заботился. И тем не менее, лишь я спорил с Альбусом, требуя, чтобы с тобой обращались нормально.

        Гарри с ужасом почувствовал, как на глаза навертываются слезы, которые он не в состоянии сдержать.

        — Вы были правы, — выдохнул он. — Я и был самоуверен, как вы сказали. Мне все говорили, что нужно заниматься окклюменцией, а я думал, что знаю все лучше всех. Сириус погиб, потому что у меня не хватило ума слушать советов!

        Снейп взял его за оба запястья и крепко сжал. Лишь когда Гарри поднял голову, зельевар заговорил, настойчиво и искренне.

        — Твой крестный погиб, потому что я на занятиях упражнялся в умении унижать, вместо того чтобы учить тебя. Он погиб, потому что Альбус пять лет внушал тебе, что спасать других — твоя задача, и вполне намеренно привил тебе мысль, что ты за это ответственен. Фоукс мог спасти мисс Уизли из Тайной комнаты, Гарри! И во втором задании на Турнире вовсе не обязательно было подвергать опасности близкого человека! Ты так тяжело перенес смерть Диггори лишь потому, что тебя заставили поверить, что ты обязан спасти всех!

        «И Дамблдор мог спасти Сириуса от дементоров сам, — мысленно прибавил Гарри, — а не отправлять на помощь нас с Гермионой. Дамблдор мог бы избавить меня от участия в Тримудром турнире. Каков бы ни был контракт, можно было найти способ. Но я видел, как заблестели его глаза, когда из кубка вылетело мое имя. Он хотел, чтобы я участвовал. Он хотел, чтобы я выполнил эти задания, натренировал рефлексы, развил навыки... и неважно, что без помощи Крауча я бы только терпел поражение за поражением...»

        Многое теперь стало яснее, чем когда-либо прежде. То, что он принимал за поблажки, — метла, волшебный плащ — было всего лишь частью стратегии. Дамблдор растил из него воина, который должен будет сражаться за Добро.

        — И вы думаете, что сможете обращаться со мной как с обычным мальчиком? — поинтересовался Гарри.

        — Я думаю, что ты в этом отношении ставишь передо мной сложную задачу, — парировал Снейп, снова сжал его запястья, потом отпустил и выпрямился. — Ибо с той минуты, когда Волдеморт отметил тебя как равного себе, ты, мягко говоря, перестал быть обычным ребенком. Тем не менее, я также думаю, что только я и осознаю, что ты еще ребенок, Гарри.

        — Вы забываете, что мне уже шестнадцать.

        Снейп с усмешкой помотал головой, и его волосы рассыпались прядями.

        — Только я и осознаю, что неверно ожидать от тебя поступков и поведения условно-взрослого человека, а не подростка, — поправился он.