Год, какого еще не бывало

        — «Я понимаю, что вы волнуетесь за Гарри, но в остальном вы совершенно неправы. С ним все в порядке, и мы сблизились еще до Самайна. Как вы смеете заявлять, что он мне не сын! Вы не знаете ровным счетом ничего. Ваш, и прочая, и прочая».

        Гарри прикусил губу:

        — Ну-у... кажется, та версия, где много умных слов... куда больше подойдет для Гермионы.

        — Вот и я так подумал, — пробормотал Снейп, сворачивая пергамент и надписывая адрес. — Пожалуй, отнесу письмо в совятню сейчас, чтобы мисс Грейнджер смогла изучить его над утренней овсянкой.

        Гарри кивнул.

         — Мне тоже нужно кое-что отправить; не могли бы вы и мою почту прихватить?

        Он сходил за своими письмами, по дороге уточнив, не нужно ли Драко что-нибудь отослать. Вернувшись, Гарри набрал полную грудь воздуха и совершил зрелый поступок, признавшись честно:

        — Меня беспокоит, что вы не выслушали меня — насчет Сэл, сэр.

        — А меня беспокоит твоя уверенность, что я должен подвергать опасности студентов, исполняя твои прихоти.

        — Я не говорил, что вы должны!

        Обогнув стол, Снейп забрал письма, которые Гарри стискивал в руке.

        — Но ты так думал. А это неприемлемо, Гарри. Ты не единственный, за кого я несу ответственность. И хотя ты для меня важнее всех прочих, ты должен понимать: на твоих домашних животных этот принцип не может распространяться.

        — Я всего лишь хотел, чтобы вы послушали меня чуть дольше секунды, — возразил Гарри. — Если бы вы не пропали сразу же, я бы объяснил, что случилось, и спросил бы насчет антидота к маскировочному зелью.

        — Что переросло бы в целую лекцию по зельеварению, в то время как руку Камбербенда уже проело практически до кости!

        — Я понимаю, — вздохнул Гарри и уставился на свои башмаки. — Но вы так разозлились, что даже не обратили внимания, что у меня получилось воспользоваться камином. В смысле, вы даже не порадовались за меня.

        Снейп приподнял пальцами подбородок Гарри:

         — Мне бы не хотелось, чтобы ты считал, что моя гордость или радость зависит от твоего могущества, Гарри.

        Гарри моргнул. Это, считай, то же самое, что «Ты мне небезразличен хоть с магией, хоть без». Он и так, конечно, знал: Снейп, конечно, усыновил его вовсе не потому, что Гарри суждено убить Волдеморта, или еще по какой-то похожей причине. Но сказанное сделало знание более осязаемым.

        — Тогда все в порядке, наверное, — признал он, глядя на Снейпа искоса. Ему хотелось обнять зельевара, но он не знал, как это сделать. Даже подумать о таком было неловко. — Кстати о камине. Как по-вашему, отчего это случилось?

        — Ты очень хотел со мной поговорить, — заметил Снейп, отступив на шаг. — Не исключено, что отчаяние помогает освободить твою стихийную магию. Именно безотлагательная необходимость пробудила твои силы, и накануне именно она заставила тебя подчинить их себе.

        — Так вы считаете, что Драко прав? Что все мои проблемы из-за того, что я не хочу выздоравливать — ведь это значит, что тогда мне рано или поздно придется столкнуться с Волдемортом?

        — Боюсь, тебе придется с ним столкнуться в любом случае.

        — Я тоже, но это не ответ на мой вопрос.

        Снейп пожал плечами.

        — Возможно, желание также играет свою роль. В любом случае, я считаю, что тебе не стоит так беспокоиться. Магия вернется, когда ты будешь готов ее принять, и излишнее беспокойство не ускорит данного процесса.

        — Но... а вдруг я никогда не буду готов? В смысле, возможность пользоваться камином немногого стоит, если я не могу применять заклинания. Если я хочу защитить себя, то должен уметь сражаться.

        — Если магия никогда не вернется, значит, не вернется, — спокойно заметил Снейп. Заявление было не слишком понятным, пока он не продолжил: — Ты не перестанешь быть моим сыном, если именно это тебя тревожит.

        Гарри было приятно это услышать, но все же...

        — Я перестану быть собой, — пожаловался он. — Вы не понимаете. Пока я не узнал про магию, я был никем. А все вокруг, глядя на меня, видят великого волшебника Гарри Поттера. Они считают, что я победил в этом проклятущем Тримудром турнире! Хотел бы я сообщить в «Пророке», что Крауч смошенничал и дотянул меня до самого финала, но я не могу, потому что людям нужен герой, разве не так?

        — Ты часто склонен преувеличивать. Так уж и все видят в тебе исключительно волшебника Гарри Поттера?

        — Ну, кроме вас и моих друзей, — признал Гарри.

        — Или любого, кто хоть сколько-нибудь тебя знает, — поправил Снейп. — Я мог бы предъявить похожую жалобу. Лишь те, кто знает меня по-настоящему, понимают, каков я в действительности, Гарри. Иначе же самая моя внешность вопиет о том, что я темный маг, разве нет?

        — Да, но вы культивируете этот образ, — возразил Гарри. — Одеваетесь во все черное, словно смерть ходячая. И... ну... это... вы позволяете внешности отпугивать людей, — он подумал, не сказать ли про волосы открытым текстом, но решил, что лучше не стоит. — И это ведь не считая поведения — вы же нарочно злобствуете.

        — Суть в том, что обо мне судят по всему этому. Как судят о Драко — по его деньгам и репутации, а о тебе — по шраму.