Год, какого еще не бывало

        Прикрыв глаза, Гарри изо всех сил постарался именно это и сделать. Что оказалось труднее, чем он думал. Даже после зелья Правдивых Снов воспоминания о Самайне имели над ним сильную власть... и всего два месяца назад Драко желал ему подобных мучений. Как можно такое забыть и оставить в прошлом?

        «Но Драко рискнул собой, чтобы украсть твою палочку, — напомнила ему совесть. — И с тех пор из всех сил пытается помочь тебе и защитить. Это он разобрался с взаимообратной магией, чтобы Дадли мог приехать в Хогвартс и помочь с охранными чарами. Это Драко занимался с тобой по всем предметам и целыми часами пытался заставить твою магию вернуться, а в свободное время часами писал письма слизеринцам, чтобы помочь тебе. Это он спас тебя от Дарсуэйта, который пытался доставить тебя Люциусу. И как будто всего этого мало, Драко вопреки собственной ревности, вопреки ощущению, что его отвергают, помогал с усыновлением. Он ведь мог бы сказать Тислторн что-нибудь, после чего она не пожелала бы подписать разрешение, однако делал то, что было нужно тебе, даже когда ему самому от этого было плохо...»

        — Гарри? — позвал Драко.

        Гарри чуть наклонил голову набок и открыл глаза, чтобы посмотреть на него. Это было очень странное ощущение. Они столько лет были врагами. А теперь... пожалуй, стали не совсем друзьями, но учились в одном Доме, как заметил Снейп. И, что бы там ни случилось в прошлом, Драко доказал, что достоин доверия.

        — Я понимаю про Самайн, — наконец ответил Гарри. — В пятнадцать лет все люди идиоты.

        — Мне шестнадцать, как и тебе, — возмутился Драко.

        — Это просто присказка такая. Просто... ты вел себя отвратно и должен был бы понимать, что делаешь, но так получилось, что тебе надо было сначала повзрослеть, чтобы понять.

        Драко кивнул, но в его взгляде мелькнула неуверенность, а когда Гарри попытался пристальнее вглядеться ему в лицо, попросту отвернулся.

        — В чем дело? — поинтересовался Гарри. — Перестань. Мы уже почти все выяснили, что теперь-то темнить? Драко!

        — Просто ерунда, — пробормотал тот, глядя в сторону, но его щеки вспыхнули от смущения. — Нет, еще хуже: это полная глупость.

        — Мне все равно, — уперся Гарри. — Мы столько всего обсудили. Что может быть еще хуже?

        — Не хуже. Просто это... личное.

        — Что такое? — не унимался Гарри. Драко сжал губы и чуть мотнул головой. Твердо решив не отступать, Гарри высказал самое дикое предположение, которое только могло прийти ему в голову: — Ты тайно влюблен в Гермиону?

        Мгновение Драко выглядел так, словно язык проглотил.

        — Мерлин упаси, — протянул он наконец, и в его взгляде вновь возникла аристократическая усмешка. — У меня все-таки есть зачатки вкуса.

        Гарри сощурился. Может, он не зря упомянул Гермиону: помешательство на чистоте крови — еще один вопрос, который стоило обсудить.

        — Драко, магглорожденные нормальные люди. Как можно утверждать, что ты на моей стороне, и верить в снобистскую пропаганду Волдеморта? Моя мама была магглорожденная!

        — Да, да, и твои лучшие друзья тоже магглорожденные. По крайней мере некоторые, — Драко приумолк, явно задумавшись. — Слушай, не могу сказать, что во всем разобрался как следует, но я был бы полным дураком, если бы сам не додумался: если я буду поддерживать тебя, то не смогу и дальше верить, что все решает кровь. Ты наша основная сила, а ведь ты всего лишь полукровка!

        — Меня беспокоит, что ты вообще обращаешь внимание на такие вещи, — огрызнулся Гарри.

        Драко расправил плечи.

        — Я не могу перестать делить волшебников на категории. Я привык к этому в детстве, так же как ты привык закусывать губу, когда нервничаешь.

        — Это не одно и то же, — сухо отозвался Гарри.

        — Да, — согласился Драко. — Но ответь мне на один вопрос: я хоть раз сказал что-нибудь дурное о магглорожденных с тех пор, как вернул тебе палочку?

        — А то нет! Ты обозвал Гермиону коровой!

        — Да не за происхождение же! А за то, что она вела себя как глупая корова и блеяла не переставая, как она лучше всех все знает!

        — Это овцы блеют, а не коровы.

        — Ну извини, я не фермер! — заорал Драко.

        Эта неожиданная острота вдруг разрядила напряжение. Губы Гарри невольно сложились в ухмылку; он заулыбался еще шире, когда тоже Драко одолел нервный смех.

        — Так что ты еще мне не сказал? — напомнил Гарри мгновением позже. — Что бы это ни было, все в порядке. Честное слово.

        — Я же сказал, что это глупо, — пробормотал Драко. — Но я никак не могу перестать об этом думать, и отчасти из-за этого я так боялся, что ты сам догадаешься про Самайн. Конечно, я не знал, что Северус вытащит правду на свет с помощью своего дурацкого зелья, а то бы я...

        — Да скажи уже!

        Драко неожиданно весь залился краской.

        — Ну... просто, поскольку я был там в Самайн, я... ну... — он договорил шепотом: — я видел тебя голым.

        — И что?

        — И я думал, что ты будешь смущаться. Чтоб ты знал, я старался не смотреть, понимаешь? Я точно не хотел смотреть на... на это. Не обижайся.