Год, какого еще не бывало

        Гарри сильно сомневался, что у Снейпа настолько плохо с памятью, но если зельевар хочет играть в эти игры — пожалуйста.

        — Вы сказали, что нельзя простить то, что я наговорил Драко.

        — Я сказал, что ты наговорил Драко непростительные вещи, — поправил Снейп. — Это не совсем одно и то же.

        — Но вы еще сказали, что я не заслуживаю того, чтобы быть вашим сыном! — выпалил Гарри. — А это как?!

        — В той же мере непростительно, на мой взгляд, — зельевар тяжело вздохнул. Затем, демонстрируя, что его память в освежении не нуждается, продолжил: — Полагаю, правда, что произнес я следующее: «В данный момент ты и ведешь себя как дурак и не заслуживаешь того, чтобы быть моим сыном». И в тот момент, Гарри, это было именно так. Я ожидал от тебя большего.

        — Да, но по тому, как вы обошлись с баллами, было видно, что я вам больше не нужен, — выдавил Гарри, не сводя глаз с кольца, которое вертел в руках. — И это было ужасно. Может, даже хуже, чем то, что вы сказали, потому что сказать сгоряча можно всякое, но чтобы так снять баллы, нужно было успеть это продумать. И вы все равно это сделали!

        — Я снял баллы с Рональда Уизли, а не с тебя.

        — Неправда. Вы использовали Рона, чтобы наказать меня, не наказывая Слизерин. Но если я правда ваш сын, я и слизеринец тоже. Снять баллы только с Гриффиндора — все равно как сказать, что я не имею к вам никакого отношения. — Когда Снейп не ответил, Гарри поднажал: — Разве вы не понимаете?

        Он поднял голову. Снейп задумчиво смотрел на него.

        — И ты полагаешь, что, поступив так, я в некотором роде отступился от твоего усыновления?

        — Ну... да, — признал Гарри. — Мне даже кошмар из-за этого приснился. Потому... ну, вы же сами сказали, что усыновление стало действительным, когда вы начали так думать. А если вы вдруг перестанете...

        — Бестолочь ты, — негромко пробормотал Снейп и взял свою палочку. Он описал ею круг, читая нараспев заклинания, чем-то похожие на те, которые произносил, когда накладывал охранные чары. Прямо на глазах у Гарри из глубины стен медленно появилось ярко-зеленое свечение.

        — Вот, Гарри. Вот она. Вот твоя защита, ничуть не слабее прежнего. А теперь смотри.

        Он произнес новое заклинание, в котором было слово tempus, но чары не изменились, продолжая светиться так же ярко и сильно.

        — Это темпоральное заклятие, — объяснил Снейп. — Я показал тебе состояние охранных чар за последние несколько суток. Ты видел, чтобы они хоть раз дрогнули?

        Гарри помотал головой.

        — Они не колебались ни разу, потому что ни разу не колебался я. Хочешь, я покажу тебе их за все дни, с самого начала?

        — Нет. — Гарри немного подумал. — Но если для того чтобы магия сработала, нужна только вера, зачем вообще было обращаться в службу защиты семьи?

        Снейп задумался.

        — Полагаю, затем, что иначе ты бы не поверил в происходящее.

        —Да, наверное, я бы не поверил, если бы не бумаги и все эти юридические штуки, — сообразил Гарри. Между прочим, давешний сон это прекрасно объясняло. Он вообще был целиком и полностью про «юридические штуки».

        — Однако вместе с юридической стороной вопроса мы обеспечили себе некоторые преимущества, — продолжал Снейп. — Предположим, ты однажды рассердишься настолько, что не захочешь больше видеть меня своим отцом...

        — Этого не случится, сэр, — перебил Гарри. — Честное слово!

        — Я говорил гипотетически. — Однако видно было, что зельевар рад это слышать. — Итак, если бы ты даже расстроился или рассердился до такой степени, чары могли бы дрогнуть, но сильно сомневаюсь, что они исчезли бы, поскольку примененные заклинания опираются не только на личные отношения, но и на контракт. Ты меня понимаешь? Тебе здесь ничто не грозит. Только взаимное отречение сторон может расторгнуть магический контракт. И, заверяю тебя, Гарри... более того, даю тебе слово: в каком бы гневе ни находился ты или я сам, я никогда от тебя не отрекусь. Никогда. Ты меня понимаешь?

        Сон поблек и отдалился, растаяв в тумане, откуда рождаются кошмары. Только этот кошмар там не родился, а умер. Да, наверное, у Гарри была просто истерика. Ничего из того, что ему приснилось, не могло быть реальностью — а тем более пророчеством.

        — Угу, я понимаю, — пробормотал он. Но, видно, ему все-таки не хватало уверенности, потому что он вдруг обнаружил, что спрашивает: — Значит, я все-таки заслуживаю быть вашим сыном?

        На этот раз зельевар, без сомнения, пробормотал «глупый ребенок», поднимаясь на ноги.

        — Иди сюда, Гарри, — сказал Снейп, распахивая объятия, а потом крепко прижимая его к себе. Гарри уткнулся носом в мягкую черную ткань мантии на отцовской груди, позволяя уверенности захлестнуть его. Он слышал, как мерно стучит сердце Снейпа — тук-тук-тук — такое же стойкое, как и сам зельевар. Чувствуя себя дома, он почти повис на отце, обмякнув в его руках.