Год, какого еще не бывало

        — Wingardium Leviosa! — произнес Гарри, указывая на вылезший из диванной подушки клочок пуха. И уставился на него, изо всех сил стараясь заставить подняться в воздух, но пух только «пялился» в ответ. И весьма насмешливо, подумал Гарри с отвращением, потом повернулся к Ремусу, как бы спрашивая: «Ну и что теперь?».

        — Гарри, человек, который был в состоянии вызвать Патронуса всего в тринадцать лет, просто не может потерять магическую силу из-за какой-то там температуры! — Ремус в задумчивости покачивался с носка на пятку. — Ага, может, в этом все и дело.

        — В чем?

        Опустившись на полуразвалившийся диван, Ремус похлопал по сиденью рядом с собой и дождался, пока Гарри к нему присоединится.

        — Последние несколько дней тебя одолевали довольно мрачные мысли, верно?

        — Ну-у... не очень. То есть, в конце прошлого года было куда хуже, — кивнул Гарри, недоумевая, куда клонит его учитель.

        — Однако тебе опять пришлось выяснять отношения с Северусом...

        — Между прочим, у нас со Снейпом все в порядке. Ты что, не заметил?

        — С профессором Снейпом, Гарри. И да, это приятно видеть. Однако поначалу ты наверняка чувствовал себя неуютно. Плюс к тому тебе пришлось беспокоиться об охранных чарах, потом умерла твоя тетка, а твой дядя напал на тебя... и, как я понял, это был не единичный случай. А если еще вспомнить, что тебе пришлось подвергнуться общему наркозу...

        — У Снейпа чересчур длинный язык, — проворчал Гарри.

        — Суть в том, — тихо продолжал Ремус, — что все это воздействовало на твое подсознание, одна за другой. Что, в свою очередь, привело к накоплению темных эмоций...

        — Восхитительно. Новая куча психологического дерьма. Ты собираешься опять обвинить меня в мазохизме или теперь просто сочтешь трусом, а?

        — Откуда ты знаешь слово «мазохист»? — разинул рот сбитый с толку Ремус.

        — Мне шестнадцать, а не двенадцать! — огрызнулся Гарри. — И я прочитал его в учебнике по предсказаниям.

        Ремус попытался собраться с мыслями.

        — У тебя накопились темные эмоции, — повторил он строго — строже, чем когда-либо прежде. Правда, у него даже теперь получалось не очень-то грозно, но Гарри все-таки перестал перебивать и постарался, по выражению Снейпа, держаться в рамках приличий. Ремус меж тем продолжал: — Поверь мне, Гарри, это не чушь. Всеми признано, что психическое состояние человека влияет на его излечение. Ты пострадал как магически, так и физически, и депрессия не дает тебе вылечиться. Так что я предлагаю попробовать заклятие Патронус, которое требует, как ты хорошо знаешь, обращения к самым счастливым воспоминаниям. Если твое сознание будет фокусироваться на них, то ты начнешь поправляться.

        Большей глупости Гарри от Ремуса, пожалуй, еще не слышал. Прежде всего, никакой депрессии у него не было. Конечно, в последнее время дела шли неважно, но когда было иначе? Сначала чулан, потом Волдеморт, потом василиск, потом гибель друзей, потом весь этот ужас с Сириусом... о сладкой жизни говорить не приходится. Но депрессии, как предполагал Ремус, у него точно не было. Он просто научился не обращать внимания на плохое, а когда становилось совсем худо — выкидывать случившееся из головы и жить дальше.

        Хотя Сириуса выкидывать из головы было больно...

        Может быть, у него все-таки была депрессия — ну, немножко. Эта мысль Гарри не понравилась, и он нахмурился. Интересно, Снейп тоже думал, что у него депрессия?

        — Нет ничего странного в том, что ты хандришь — после всего, что тебе довелось пережить, — успокаивающе заметил Ремус, глядя на него печально и понимающе.

        Гарри сразу почувствовал себя гиппогрифом, которого гладят против перьев. Или гиппогрифом, которого только что оскорбили. Он не хотел, чтобы с ним нянчились, и еще больше не хотел, чтобы Ремус думал, будто ему этого хочется.

        Однако он понимал: Ремус просто пытается помочь. И ради их дружбы, уже не говоря о серьезных проблемах с магией, Гарри решил, что постарается сосредоточиться на уроках и перестанет затевать бессмысленные споры о своих переживаниях.

        — Ладно, Патронус так Патронус, — пробормотал он, поднимаясь, и встал в позицию. Теперь нужно было воспоминание. Что-нибудь очень-очень хорошее, легкое, незапятнанное... Например, тот чудесный, восхитительный миг, когда он поверил, что будет жить с Сириусом...

        Гарри выбросил руку вперед и вверх, воздев палочку, и воскликнул:

        — Expecto Patronum!

        Ничего. Ровным счетом ничего.

* * *

        Всю вторую половину дня Гарри концентрировался на счастливых воспоминаниях — в буквальном смысле до посинения. После нескольких часов восклицания «Expecto Patronum» у него першило горло и он весь кипел от раздражения, что ничуть не помогало делу.

        И в награду за все его усилия из проклятой палочки не показалась даже тень серебристого облачка.

        «Да уж, — подумал он, — если у меня не было депрессии раньше, то теперь однозначно будет!»

        Он поднялся наверх, чтобы немного поспать, понимая, что иначе обязательно заснет во время урока окклюменции вечером. Ему не хотелось, чтобы Снейп решил, будто он несерьезно относится к занятиям.