Год, какого еще не бывало

        Гарри не стал возвращаться в спальню Сириуса, а вместо этого пошел в комнату, которую когда-то делил с Роном. На кроватях там не было белья, но ему было все равно. Он осторожно лег на здоровый бок, закрыл глаза и принялся считать обратно от тысячи — обычно это помогало заснуть, хоть и не всегда. Помогло и сегодня.

        Кричер стоял на столе, расплескивая вино из серебряного кубка пятнадцатого века с гербом Блэков, и вопил от ярости. И портрет его хозяйки, и гобелен с генеалогическим древом исчезли — от них избавился предатель в черной мантии, тот, что часто приходил, но никогда не оставался надолго. И пусть он воспользовался темной магией, чтобы снять портрет и гобелен, применил и заклятия, и проклятия, и злые чары, но он вовсе не был настоящим темным магом. Да, Кричер знал, всегда знал, и Кричер отомстит, как отомстил этому молодому паршивцу, разбившему материнское сердце его обожаемой хозяйки...

        Кричер все вертелся и вертелся на столе, и вся комната тоже начала вращаться, а потом и город. Когда вращение прекратилось, Кричера уже не было, зато перед глазами Гарри появился четвертый дом по Тисовой улице.

        Темная энергия, скопившаяся под лестницей, вдруг начала просачиваться сквозь щели наружу, обтекая углы, пока не затопила весь коттедж. На лужайке перед ним кричал Дадли: «Нет! Не надо! Хватит! Не надо...» — но она не остановилась, и вскоре дом задрожал под давлением изнутри. Вылетели стекла, черное облако хлынуло наружу — на Тисовую улицу, на перекресток Магнолий, и сквозь этот отвратительный, удушающий сгусток темной силы Гарри видел, как дом обрушивается внутрь, рассыпаясь в прах, и на его месте не остается ничего, кроме обожженной и изуродованной земли.

        И в воздухе надо всем этим грозно парила Темная Метка.

        Гарри с криком подскочил на постели, прижав ладонь ко лбу.

        Впрочем, он тут же понял, что действовал лишь по привычке: шрам не болел — ни сейчас, ни во сне. Не Волдеморт наслал на него этот кошмар, нет, этот сон породило его собственное сознание.

        «Может, я куда больше в депрессии, чем думал раньше», — сказал он сам себе.

* * *

        Отсутствие домовых эльфов означало, что придется прервать занятия ради приготовления ужина. «И очень хорошо», — подумал Гарри, потому что, едва он проснулся, Ремус тут же велел ему продолжать упражняться с «заклинанием счастья», как Гарри начал про себя называть Патронус. Правда, счастливее от этого он не стал. Наоборот, ему казалось, что еще одна бесплодная попытка — и он кого-нибудь задушит голыми руками. «Жалко, что Кричера нет», — мрачно подумал он.

        Готовить Гарри никогда не любил, хотя получалось у него неплохо. А уж с Ремусовой помощью это и вовсе было легко. Впрочем, сделать салат и пару отбивных в любом случае не составляло труда.

        Правда, трудно было не обратить внимания на то, что Ремус старался не пользоваться магией в его присутствии. И даже банку грейпфрутового сока открыл консервным ножом, хотя явно не сразу понял, как им пользоваться. В общем, нетрудно было догадаться, что Ремус на самом деле думает обо всей этой ситуации.

        Когда они поели и вымыли за собой посуду, Ремус, потирая руки, предложил снова заняться Патронусом, но Гарри настолько уже тошнило от всего этого, что он отказался.

        — Мне нужно написать пару писем, пока не пришел Снейп.

        — Профессор Снейп, — тут же с упреком поправил его Ремус.

        — Угу, — пробормотал Гарри и сбежал наверх к себе в спальню. Увы, тут же оказалось, что там нет пергамента. Гарри вздохнул, пересек площадку второго этажа и остановился перед дверью в спальню Сириуса.

        «Сириус мертв, — напомнил он себе. — И сколько ни ненавидь этот дом, ничего не изменится».

* * *

        Перо и пергамент без труда нашлись в большом старом письменном столе в углу комнаты. Не в силах устоять перед искушением, Гарри быстренько проглядел все ящики, сам не зная, что ищет. Увы, кто-то явно опередил его: ничего личного, принадлежавшего Сириусу, там не обнаружилось. Даже найденное перо явно было новым, купленным во «Флориш и Блоттс» неделю или две назад.

        Гарри вздохнул и сел поудобнее. Хватит и одного письма, подумал он. Все равно Рон и Гермиона теперь везде ходят парой, точно приклеенные! Однако все равно придется осторожно подбирать слова, а то вдруг письмо все-таки попадет не в те руки! Пожевав немножко в раздумьях кончик пера, он принялся писать.

        «Дорогие Рон и Гермиона!

        У меня все в порядке, но дела немножко осложнились, и я пока не могу вернуться в школу. К сожалению, я не могу объяснить всего, но знаю, что вы поймете. Помните, позапрошлым летом Дамблдор заставил вас пообещать, что будете держать язык за зубами насчет некоторых вещей? Ну вот, у меня то же самое. Но я точно знаю, что вы меня поймете — так же, как и я вас тогда. (Только не напоминайте, как я орал, и скандалил, и вообще вел себя как распоследняя скотина. Я уверен, что вы окажетесь гораздо умнее.)

        Как там уроки? С одной стороны, здорово, что у меня их нет, с другой — тут и без того забот хватает. Но мне хотя бы не приходится сидеть на сами-знаете-каких уроках у сами-знаете-кого!