Годунов. Кровавый путь к трону

Лишившись основных семенных фондов, крестьяне вынуждены были снова засевать «зяблыми» семенами, что опять привело к скудному урожаю «хлебной нежити» и новому витку голода уже 1603 года. Иностранцы, не сговариваясь друг с другом, на основе своих расчетов и сравнений вычислили, что хлеб с 1601 по 1604 год подорожал примерно в 25–30 раз.

Если в первые месяцы после своего «официального» восшествия на престол Годунов попытался как-то выполнять свои «предвыборные» и «тронные» обещания, то поголовный голод и беспощадный холод внесли свои существенные коррективы, еще бы, «голод и холод – не тетка». Сначала в 1600 году податное население было на год освобождено от налогов, в некоторых землях наместники Годунова обязывали мелкопоместных помещиков соблюдать порядки Юрьева дня. Более того, последующие финансовые меры поддержки беднейших слоев населения позволили проводить доктрину «царского всеобщего благоденствия», а не только благоденствия вельмож и дворян.

Накануне голода и при его первых проявленных симптомах в государстве царь Годунов организовал гибкую систему «общественного призрения», учредив и открыв в Москве несколько богаделен. Предложил наместникам в других землях государства воспользоваться столичным опытом: «Уж больно много у нас бедноты и нищих». А с разгаром голода, из-за непонимания масштабов государственной катастрофы, «царевы способы» помощи бедноте с раздачей нищим огромной государевой милостыни, – все это аукнулось государю усугублением катастрофического народного бытия. Казна расходовала на нищих по 300–500 рублей в день, ежедневную помощь получали 60–90 тысяч голодающих. Узнав, что «добрый царь» раздает голодным великую милостыню, со всех концов страны в Москву двинулись толпы желающих. Но среди доверивших «доброму царю» свои жизни были как и умирающие от голода, так и те, кто еще мог себя прокормить на местах. Всегда привлекает народ открывшаяся где-то царская или какая еще халява. А где халява, где раздатчики халявы – не сам же царь раздает на площадях деньги, – тут же возникает много воров-чинов, занимающихся раздачей. Узнав о великих злоупотреблениях в раздаче средств, Годунов прекратил выплаты голодающим, что только увеличило число умерших и умирающих. А тут к голоду в Москве и ее окрестностях добавилось холерное «моровое поветрие». По приказу Годунова специальные команды ежедневно подбирали трупы на улицах Москвы и хоронили мертвых в огромных братских могилах. Келарь Сергиевой лавры А. Палицын писал: «И за два лета и четыре месяца по повелению цареву погребено в трех скудельницах 127 000, только в одной Москве».

Но кроме холода, голода, эпидемий, смертей на земле Годунова поселился жуткий страх из-за немыслимого ранее разбоя и расплодившихся орд лихих разбойников. Какой там Юрьев день? Все свободны и все вольны бежать на все четыре стороны и разбойничать, переступая божьи законы в безумное Смутное время. Больше всего холопов бежало разбойничать на степные окраины государства, в северную Украину, остальные промышляли разбоем в центральных черноземных областях. Много появилось лихих разбойных атаманов. У одного из них, атамана Хлопка Косолапова, была целая крестьянская армия. С армией крестьян-разбойников Хлопка с разным успехом воевали царские войска годуновских воевод Бутурлина, Басманова до тех пор, пока сам Хлопок не был взят в плен и повешен. Голод, мор и разбои резко понизили уровень жизни в царстве Годунова, его противники винили во всех бедах страны «не природного царя» и распускали новые страшные для него и царства слухи с новыми угрозами.

Иноземцы, окружавшие Годунова, передавали о знамениях, известных царю: «…Происходило в Москве много ужасных чудес и знамений, и большей частью ночью, близ царского дворца, так что солдаты, стоявшие в карауле, часто пугались до смерти и прятались. Они клялись в том, что однажды ночью видели, как проехала по воздуху колесница, запряженная шестеркой лошадей, в ней сидел поляк, который хлопал кнутом над Кремлем и кричал так ужасно… Солдаты каждое утро рассказывали об этих видениях…»

Все это происходило в 1602 голодном и холодном году, когда при первых военных успехах «воскресшего названного Дмитрия-царевича», по воспоминаниям Исаака Масса, москвичи ужасались страшному вою вокруг Москвы и коварным лисам, появившимся на улицах многолюдного устрашенного города.

И русские, и европейские источники сошлись в сообщении о пролете опасной зловещей кометы в 1604 году. Конрад Буссов написал об этом следующее: «В том же 1604 году в следующее воскресенье после Троицы (10 июня) в ясный полдень, над самым Московским Кремлем, совсем рядом с солнцем, проявилась яркая и ослепительно сверкающая большая звезда…»

Чтоб растолковать «звездное знамение», Годунов, всегда окруженный в своем царском дворце толпой астрологов, ведунов, ворожей, вызвал к себе специально выписанного из Лифляндии старца-чернокнижника. Старец пояснил расстроенному царю, что таким знаменательным способом Господь Бог предвещает обычно «царские раздоры».