Годы странствий Васильева Анатолия

Ранняя Дюрас («Маленькие лошадки Тарквинии» / «Les Petits chevaux de Tarquinia», «Модерато кантабиле» / «Moderato cantabile», «Плотина против Тихого океана» / «Le Barrage contre le Pacifique», пьесы «Музыка», «Сюзанна Андлер» / «Suzanne Andler»), занимавшаяся своего рода аналитикой любви, становится другой. Где-то с середины жизни Маргерит пейзаж тут неуловимо меняется: прежняя твердость и прозрачность языка идет трещинами, а в щели и разъемы втискиваются неологизмы, фонетические и синтаксические эксперименты. Само действие начинает развертываться в пустынных полях отгоревшей страсти, того отчаяния, что выжигает большую часть психологии и рациональных обоснований («Наслаждение Лол В. Стайн» / «Le Ravissement de Lol V. Stein», весь цикл, посвященный Орелии Стайнер (Aurélia Steiner), сценарий фильма «Хиросима, любовь моя» / «Hiroshima, mon amour», пьесы «Воды и леса» / «Les Eaux et forêts», «Шага» / «Le Shaga»). И наконец нечто уж вовсе неожиданное: на закате дней Маргерит Дюрас, «королева Марго», занимавшая во французской словесности устойчивое, признанное место, вдруг начинает публиковать сравнительно небольшие и весьма откровенные тексты, балансирующие на грани порнографии, любовных дамских романов и сюра («Синие глаза, черные волосы» / «Les Yeux bleus, cheveux noirs», «Мужчина, сидящий в коридоре» / «L’Homme assis dans le couloir», «Шлюха с нормандского берега» / «La Pute de la côte Normande», «Агата» / «Agatha» и ставший бестселлером «Любовник» / «L’Amant»). В этом смысле переход от первой «Музыки» ко второй помечает собой и тот разрыв с прежним творчеством, который пережила Дюрас. Собственно, это и соблазнило Васильева: возможность наглядно представить глубинное различие между опытом психологическим — и тем узким лучом концептуального взгляда, той светящейся щелью метафизики, которая стала так интересна для поздней Дюрас.

Вот что говорит Анатолий Васильев о «соблазнении» в письме к автору этой книги:

Сначала (еще в Москве) была только «Вторая музыка», камерная история бывших любовников, мужа и жены в разводе, с неожиданным превращением прозаического нарратива в манящий метафизикой и синкопами ритма музыкальный опус для двух голосов. Потом (уже в Париже) всплыла «Музыка» и идея сыграть один и тот же текст первого акта в двух разных техниках — все сошлось в один трехчастный концерт для двух голосов (сопрано и баритона) в приемах минимализма.

Для Васильева это была уже не первая встреча ни с «Комеди Франсез» — вспомним «Маскарад» («Le bal masqué», 1991) и «Амфитриона» («Amphitryon», 2002), — ни с Дюрас. Дюрас он ставил в Венгрии, с легендарной Мари Теречик: в спектакле «Целые дни напролет под деревьями» («Des journées entières dans les arbres») она самозабвенно играла Мать, безнадежно влюбленную в своего беспутного сына. И вот снова: в «Комеди Франсез», на площадке «Vieux-Colombier», той еще, памятной «Старой голубятни» Жака Копо (Jacques Copeau), опять-таки с любимыми актерами Флоранс Виала (Florence Viala) и Тьерри Ансисом (Thierry Hancisse), уже сыгравшими для него прежде в памятном «Амфитрионе» Алкмену и Созия. Изначально он предложил сыграть мужскую роль Эрику Рюфу — Амфитриону, но Эрик отказался из‐за художественного руководства «Комеди Франсез» (чиновнику у себя в театре играть не положено), — и тогда он выбрал Тьерри, о чем не пожалел уже никогда. Васильев ставит сразу две пьесы. На афише они так и прописаны рядом: «Музыка» («La Musica») 1965 года и «Вторая музыка» («La Musica deuxième») 1985 года. Даже артисты, занятые в эпизодических ролях, — это его прежние ученики-режиссеры по школе ЭНСАТТ (École Normale Supérieure des Arts et Techniques de Théâtre): Аньес Адан (Agnès Adam), Марион Дельпланк (Marion Delplancke) и Юг Баде (Hugues Badet).

Повтор и возвращение к Дюрас были важны и для меня, поскольку моя книжка с ее переводами (я назвала ее как раз «Второй музыкой») вышла еще в 2005 году в издательстве ГИТИС. А работать над ней я начала в тот лионский, педагогический период, когда Васильев занимался режиссурой со своими французскими учениками. Через два года после убийства моего мужа, Сергея Исаева, в Москве… Все тут было с самого начала замешено на том особом доверии, которое создает долгая совместная работа и судьба.