"Гофманиана" в немецком постмодернистском романе (СИ)

В понимании сути современных культурно-ментальных процессов как неоромантических Х.Тимм далеко не одинок. Через год после выхода в свет его статьи видный философ из бывшей ГДР Г.Иррлиц, уже специфицируя их как постмодерные, отмечал, что сегодня «действительные противоречия вещного исторического процесса выражаются как разочарование в идеологических абстракциях знания, и возникают романтические сюжеты нового партикуля

рного освоения отчуждённых связей посредством иронии и культурной игры» [153; 146]. Близкая связь между мироощущением романтиков и своим собственным часто подчёркивается и писателями, относящими себя к постмодер

ну. Так, свой этапный роман «Молодой человек», этот «постмодернистский роман воспитания» [112; 159], Б.Штраус одновременно характеризует как «романтический рефлексивный роман» [26; 15], пестрящий романтическими топосами и созданный, как отмечают рецензенты, с учётом принципов романтической поэтики. А К.Модик (р.1951), размышляя об истоках творчества – своего и своих коллег-ровесников – делает смелое полемическое заявление о том, что «в немецком романтизме следовало бы видеть маньерис

тский бунт против застывших формальных языков классицизма» [185; 167]. Здесь под «маньеризмом», конечно же, понимается всякая «правополушарная» культура. А то, как К.Модик видит задачу литературного творчества - «проигрывать жизненные воз

можности, симулировать модальности опыта» [184; 30] перекликается с известным тезисом Н.Я.Берковского в отношении одного из важнейших принципов романтизма: «возможность, а не заступившая её место действительность, - вот что важно было для романтиков» [33; 37].