《Гойда》 (оригинал с Фикбука, слэш)

Юноша ждал, покуда владыка всё разрешит повелением своим. Фёдор обхватил себя одной рукой и сам не заметил, как пребольно прикусил свою костяшку. Он невольно вздрогнул и отнял руку от лица, когда в дверь вновь постучал его отец. Басманов вновь суетно поглядел на дверь, затем на царя.

Иоанн поднял руку пред собой и безмолвно подозвал юношу жестом. Юный Басманов повиновался. Фёдор воротился к ложе и осторожно сел рядом, смиряя тревоги в своей голове.

Государь осторожно обхватил лицо юноши и повёл его на себя. Царский лик хранил спокойствие, которое медленно, но верно, перешло и Фёдору. Их окутывал мрак, полный величественного спокойствия. Юноша глубоко выдохнул, глядя в глаза Иоанна.

Иоанн едва заметно улыбнулся, но то сокрылось в ночной тени. Царь медленно поднёс палец к своим губам и прикрыл веки, призывая Фёдора хранить молчание. Юноша коротко кивнул, невольно поднося кулак к губам.

Иоанн скинул кафтан с его плеч, оглядывая его тело. Ночь скрывала светло-розовые шрамы да ратные отметины, коими уж был удостоен Фёдор. Сам же юноша смотрел в пол, затем поднял глаза на дверь.

Владыка тихо вздохнул, поглаживая Басманова по подбородку. Царь поднял лик юноши на себя и, осторожно приблизившись, поцеловал в лоб. От этого мягкого жеста Фёдор прикрыл глаза и мягко улыбнулся.

Они легли обратно в царское ложе. Фёдор лишь раз обернулся на дверь, когда Алексей последний раз попытался дозваться Иоанна. На лице юноши промелькнула тень тревоги, но тому вторило крепкое объятие Иоанна.

Фёдор подался ближе к нему. Они сомкнули глаза, и уж не открывали их до самого утра.

…

Царь ещё не занял своего трона, как заметил, что его уж ожидают в зале. Иоанн постарался премного удивиться, увидев Басмана-отца столь рано – за окнами едва-едва занималась заря.

Алексей поклонился и припал к кольцу Иоанна.

- Отчего ж тебе не спится? – спросил владыка, проходя к трону.

- Да вот же. – Басманов всплеснул руками. – Нынче ночью не дозвался вас, решил уж явиться по утру.

Иоанн занял трон, оправив подол своего одеяния, премудро расшитого золотом и самоцветами.

- Вот как? – спросил Иоанн, вскинув бровь и подперев рукой голову.

Басманов кивнул, прохаживаясь подле трона.

- Насчёт Новгорода, насчёт Луговского… - с явною неохотой молвил Алексей.

Иоанн едва прикрыл глаза и почти незаметно кивнул, веля молвить боле.

- С Пальским уж я потолковал по-свойски… Оттого уж мы и изловили его дружков, и в Москве, и в других городах славных… Да вот, верно, сам Димка уже не сгодится ни на что. Аки зверь беснуется.

Иоанн коротко кивал, слушая речь Алексея, но взгляд у владыки был отстранённый, точно преисполненный иными тревогами. Иной раз вознамеривался прервать речь слуги своего, да лишь поджимал губы, дав окончить доклад.

- И как же с ним поступиться? – спросил Иоанн.

Басманов пожал плечами, почёсывая свою шею.

Царь усмехнулся.

- Воля твоя… - молвил владыка. – Но всяко надо попытаться изловить Луговского. Ходит молва, уж отправил он семью свою на чужбину, и уж к осени сам переберётся.

Басманов кивнул да щёлкнул рукой, припомнив что-то.

- Я с Вяземским болтал на днях… Заместо меня Фёдор едет, великий государь? – спросил Алексей.

Царь замер на какое-то мгновение, глядя в глаза Алексея. Лицо Иоанна омрачилось, и будто бы вновь приняло оковы холодной маски.

- Да. – сухо кивнул царь.

Алексей кивнул, поджав губы.

- И Вяземский над ним главенствует? – спросил Басманов.

Иоанн нахмурился пуще прежнего.

- Ежели так… не берите много спросу с Феди… - молвил Алексей. - Али что не так пойдёт, так взаправду, рисковое дело, рисковое. Уж ловили Луговского, и не раз, и ежели ныне Федьке с Афонькою не повезёт – уж не серчайте, добрый государь.

Царь сухо кивнул.

- С вами, Басмановыми, у меня суд особый. – Иоанн слабо улыбнулся.

Алексей же припал к царскому перстню, да покинул государя с низким поклоном.

…

День прошёл в приготовлениях. До дальнего плавания в Великий Новгород оставалось всё меньше времени, и надобно было спозаранку снарядиться.

При дворе об том деле ведали лишь государь, Басмановы, Малюта да Вяземский. Иные же, даже из братии, слыхать не слыхивали, к чему поднимается суматоха.

Фёдор даже со Штаденом не обмолвился об том, да немец, к слову, и не допытывался.

Вяземский не находил ни минуты покоя, подготавливая людей, припасы да снаряжение для долгого пути. Он выискал суда, что проделают должный путь, да послал грамоты купцам-мореплавателям, чтобы те услужили великому государю за щедрую плату.

В этой беготне да суматохе уж окончательно выветрилась та престранная беседа с юным Басмановым в оружейной. Афанасий едва стоял на ногах под вечер, к нему постучался холоп, да доложил, что государь желает видеть князя пред собою.

«И впрямь Федька вражды нашей выносить на царский суд не желает? Ему-то какой с того прок?» думал Афанасий, ступая по коридорам.

На мгновение его лик озарился светлою мыслью, вызвав на губах ухмылку.

«Али у него разлад с царём? От было бы славно, от было бы славно…»