Гойда

Ратные толки, впрочем, стихли столь же быстро, сколь и возникли. Час уже был поздний, как гуляния стали мало-помалу стихать. Опричники порешили, что неча подыматься в покои. Заместо того, чтобы ещё куда-то волочиться по лестнице, братия рухнула вповалку прямо на полу и забылась крепким пьяным сном, подложив под голову что придётся.

Жаль, что совсем ненадолго опричники прикорнули. Оглушительный грохот застал их врасплох. То был резкий гулкий шум, точно кто много и лихо бил жесть о жесть. Голова и так шла кругом, но сей грохот с похмела и вовсе губительно бил по вискам. Но, чёрт возьми, нынче иного пути скоро пробудить опричников не было. Первыми пришли в себя Генрих с Фёдором. Алёна на пару с Алексеем продолжали будить братию.

– Просыпаемся, народ! И нам сейчас башки бесполезные оторвут к чертям собачьим! – грозно взывал Басман, пиная Малюту ногой в бок.

– Что стряслось-то? – вопрошал Фёдор, проводя рукою по лицу.

– А то стряслось, что оплошали мы, братцы! – огрызнулся Алексей, со злостью громыхнув рукоятью ножа о жестяную посудину.

* * *

Опричники предстали пред царём. Иоанн глядел на них, блуждая лютым взором с одного на другого. Государевы очи пылали глухим чёрным пламенем, ноздри раздувались.

– Вы, суки, – произнёс Иоанн, обводя взглядом опричников, – верно, порешили, что я с Челядина-то безвольного спрошу?

Братия молча внимала государю, не смея вымолвить ни слова. Резкий удар посоха об пол заставил опричников вздрогнуть. Гулкое эхо делало их безропотное молчание ещё боле тяжёлым.

– Я дал вам волю, и что? Чтобы узнать, что вы племянника опричника повесили?! – вопрошал царь, глядя на слуг.

Слуги государя безмолвствовали. Царь ухмыльнулся и цокнул. Опустивши взор, он потёр переносицу. Плечи его дважды содрогнулись, прежде чем послышалась глухая усмешка.

– Много, много, слишком много… – процедил владыка, мотая головой.

Подняв очи на братию, Иоанн глядел точно на бездушный скот. Его пальцы барабанили по резному посоху. Мрачный взор исполнился злостью и жёсткой насмешкой. Лишь Фёдор посмел поднять глаза, смотря в ответ на царя. На несколько мгновений их взгляды застыли.

– Слишком много милости дал я вам, – глухо сокрушился Иоанн.

С этими словами царь ступил к трону. Опричники переглянулись меж собой украдкой. Никто из них не находил ни единого слова.

– Око за око, так же писалось? – с мертвенным холодом процедил Иоанн, оправляя подол своего одеяния, покуда садился на трон. –  Когда Морозов потребует кровной мести за племянника, – продолжил царь, – я ни за одного из вас, псы, не стану заступаться.

Опричники кротко склонили свои головы, принимая царскую волю.

– Пошли все вон, – велел владыка.

* * *

Занимался ясный полдень. Опричники укрылись под навесом, собравшись полукругом. Тень спасала от беспощадно палящего солнца, но, верно, полуденный жар не был нынче главною бедой.

– Что будем с Мишей делать, как он вернётся? – вопрошал Афанасий, поглаживая бороду.

Алексей пнул деревянный столб навеса да сплюнул наземь. Всплеснув руками, воевода молвил:

– А что с ним поделать-то можно? От прибудет, тогда поговорим. А сейчас я бы к Челядину скатался.

– Это можно! – одобрительно подхватил Малюта, кивая головой.

– Как мы могли так оплошать? – вздохнул Алексей, уставившись куда-то вдаль.

– Ну а что нам, каждого ублюдка помнить? – вопрошал Афанасий.

– Мишкиного племянника можно было бы и упомнить, – сокрушённо вздохнул Алексей.

– Да к чёрту их! – отмахнулся Малюта, сплюнув наземь.

– И то верно, – кивнул Алексей.

Меж братии повисло молчание. Редкие порывы ветра гнали горячий воздух. Далёкий шелест листвы едва-едва мог занимать ту тишину, что стала средь опричников.

– Когда к Челядину едем? – обратился Вяземский к Алексею.

Басман-отец глубоко вздохнул, почёсывая затылок.

– Надобно поскорее, – молвил Алексей.

* * *

Выбитые ворота пали ниц во двор, в сухую притоптанную траву. Всадники въехали, и громкие крики возвещали об их прибытии. Домашние и слуги бежали прочь, и за несколько мгновений двор сделался безлюдным.

Алексей Басманов ехал во главе отряда. Он первый спешился и направился в дом, прочие следовали за ним. Малюта остался на крыльце, люто поглядывая, чтобы лишних шума да смуты не подымалось. Ведали опричники, что в имении Челядина бывают люди ратные, и помногу, да сам чёрт не заставит их поднять руку на царских слуг. Войдя в дом, Басманов и прочие принялись без разбора громить всё, что попадалось под руку, боле с тем, чтобы дать хозяевам понять – прибыли гости дорогие! Верно, царские слуги застали Челядина с его женою за трапезой.

– Иван Петрович, родной мой! – громко возвестил Алексей, садясь подле князя да обрушив руку на стол.

Громкий удар отозвался по всей палате, покуда опричники расходились. Фёдор остался у порога, обнажив саблю. Вяземский сел подле Алексея, а Кузьма стал позади княгини Челядиной. Басман-отец несколько выждал, постукивая пальцами по столу. Цокнув, Алексей взял со стола чашу с вином и смочил горло. После того Басман швырнул посудину в стену, заставив хозяина дома посторониться.