Голод Рехи

Лиловый жрец вновь застыл, вновь нерешительно сжимая концы длинных плетей-лезвий. Абордажные крючья посыпались спелым стальным урожаем к подножью стены вместе с головами тех, кто их закидывал. Веревки нескольких осадных лестниц распались, как от кислоты. Это случилось по одному лишь велению жреца, по одной его страсти и желанию спасти. Не такому уж преступному.

– Ты должен защищать мир, а не город, – с подлинной скорбью объяснил Двенадцатый. По мнению Рехи, лучше бы не болтал, а сам помог. Хотя в те моменты он не казался опасным безумцем, до которого сложно добраться даже его «создателю» и другому Стражу Вселенной.

– Я защищал Мирру, – сквозь зубы пробормотал лиловый жрец. Он нарушил все законы ради своей любви. Рехи посетила ужасающая догадка: осознанно или под действием порыва жрец выпивал силу не врагов, а своего учителя. Исковерканные линии приносили больше разрушений, но, казалось, приближали к победе. В атаку жрец тоже шел не из ненависти или жажды уничтожения, но за ним стелился кровавый след.

Он и не замечал, как много людей на улицах беспричинно упали замертво, как много зданий объял огонь. Все натворили злокозненные пираты, это их вина. Жрец не видел, а Рехи со своего шпиля четко наблюдал картину корчащегося в мучениях города. Далеко не каждую жертву настигла чья-то стрела, далеко не каждого пронзил острый меч. На короткое время город словно бы охватил внезапный гибельный мор.

– Ты должен защищать мир. Не развязывать войны, а прекращать их! Ты сделал только хуже, посеял больше ненависти и раздора, – проревел завыванием ветра голос.

– Я защитил Мирру, – упрямо отозвался жрец, вскидывая поседевшую голову: – А иначе в твоем мире нет смысла.

– Непокорный глупец, – пророкотал вместе с небесным громом далекий голос.

– Пусть так! – согласился лиловый жрец, растеряв всю былую покорность. Через миг его пронзила дикая боль: один из уцелевших пиратов обошел его со спины и вонзил кинжал меж лопаток.

– Видишь, что бывает, когда сеешь ненависть?

– О! Проклятое племя! – взревел жрец, неестественно выворачивая руки и с силой выдергивая клинок. Хлынула кровь. Он еще взмахнул линиями, но, видимо, глаза его застилала тьма. Кто-то кричал: «Несите его в замок! Лекаря, лекаря!» Но Рехи чувствовал только густую, как деготь, непроглядную мглу.

Она залепляла глаза, затекала в уши, заполняла легкие, как темная вода источника под горой. Не оставалось ничего, кроме бездонного колодца.

«Ларт, я тону!» – закричал было Рехи, но язык не принадлежал ему. Что-то отвратительное и страшное обволакивало его со всех сторон. Вода лучше, вода смывает грязь. Здесь же растворилась бесконечная темнота. В ней лишь проскальзывали змеями искаженные линии. Сон соединился с реальностью в том месте, где обитал теперь Двенадцатый. Рехи догадывался, почему в Цитадели никого не находили, и красный маяк видел лишь он: развенчанный Страж остался в мире линий, в этом черном лесу, о который жег руки даже Сумеречный Эльф.

– Проклятье! Рехи! Ты меня слышишь? – донесся откуда-то издалека голос. Возможно, это Ларт звал, хотя нет, хриплые надсадные интонации принадлежали кому-то другому.

Рехи пошевелился, взмахивая руками и ногами, балансируя на грани сознания, чтобы не утратить себя. Линии же буравили разум, проникали в него, выполаскивая мысли. Оставались лишь алое свечение и боль жреца в лиловом, смешанная с его гневом. Донесся лязг стали, прокатился новый раскат, точно врезались колоссальным лезвием в скалу.

– Тринадцатый! Уходи! Ты… ты разрушитель! – взвился Двенадцатый Проклятый. Вот и встретил он своего извечного врага. Сам придумал, сам убоялся, сам возненавидел. Разве иначе случались войны? Разве по иной причине братья резали друг друга? Как и эти двое уцелевших по нелепой случайности мироздания.

– Это ты проклял самого себя. Посмотри, что ты сделал с миром! – негодовал Сумеречный Эльф. Рехи уже различал его очертания, из-за леса темных линий проступал силуэт. Он сражался, расправляя черные вороновы крылья. Рядом с ним маячила смутная тень в грязно-фиолетовом одеянии. Почему фиолетовом? Так одевался Двенадцатый? Наверное, жрецы рядились в честь своего божества, чтобы легче самих себя обманывать.

– Нет! Это не я! Это люди! Это все они! – задребезжал нечеловеческий голос. Сумеречный Эльф обрушился на противника с мечом наголо. В клинке плескалась неведомая сила. Наверное, он тоже состоял из линий, оттого менялся по велению хозяина, обращаясь то в копье, то в два коротких кинжала, когда этого требовал очередной прием. Эльф задел Двенадцатого раза два, чиркнул вдоль плеч. Вместо крови выплеснулись черные хлопья копоти.

– Не люди, а ты. Ты взял под опеку всего один мир. Один! Семарглы верили, что ты станешь Стражем Вселенной. Сотен миров.