Голод Рехи

– Так не пойдет, Рехи, ты замерзаешь! – встрепенулся Ларт, с благодарностью облизывая растрескавшиеся губы.

«Замерзаю? А и ничего! Если ко мне являются твари вроде Сумеречного и Двенадцатого, значит, я им еще нужен. Вот и проверим, насколько им нужен замерзший в собственной застывшей крови Страж их неправильного мира», – подумалось Рехи, отчего на сердце сделалось губительно легко. Одернул Ларт, который деловито направился к выходу из ненадежного укрытия:

– Надо поохотиться. Поймать пару ящериц. Потом… – он слегка запнулся, но уверенно кивнул сам себе: – Ты выпьешь моей крови и снова согреешься.

– Ларт, – только благодарно выдохнул Рехи. Опять этот трехногий ящер лез со своими проектами, но теперь он придумал что-то дельное. Потом до Рехи дошло, что это его собственный план, который он все это время считал дерзким проявлением мести. Это что же получалось? Теперь Ларт сам предлагал питаться им? Странное сочетание голода и дружбы. Рехи крепко задумался, бывает ли голод дружбы. И как это вообще. Но желание жить велело двигаться вперед, высматривая среди камней маленьких ящериц или хотя бы червяков.

На покрытой черной пылью земле ничего не росло, и никакие твари не делали нор в отравленной кислой почве. Но все же Ларт поймал парочку сомнительных жуков, чему несказанно обрадовался и тут же отправил их в рот.

Рехи краем глаза следил за ним, отмечая, что спутник окреп после недавнего возвращения из мертвых. «А когда я дойду до Цитадели, меня не вернут, не запустят мое сердце. Солнце им на голову, всем этим семарглам!» – подумал он. Представилось, как сгорают и обугливаются белые перья. Те, кто носит сверкающий плащ, не всегда несут справедливость. Да и нет ее, есть лишь удобный порядок вещей. Да, и Ларт теперь шел рядом, прекрасно осознавая гибельность их похода.

На мгновение Рехи остановился среди валунов, понимая, что они преодолевают невозможные препятствия только для того, чтобы Митрий исправил свою давнюю ошибку. Нет уж, Ларт точно не заслужил смерти ради чуждых ему сил. Тут же к Рехи пришла мысль о поисках Лойэ, и все встало на свои места. Приятнее было считать, что не ради мести, а ради любви Рехи брел между гор по перевалу, забираясь все выше и выше.

Ради любви: так легче дышать, так правильнее ступают ноги. Что до желания дать в морду Двенадцатому… Так оно никуда не делось. Хорошо бы еще Митрию. А Сумеречному – как повезет. Это создание вызывало, пожалуй, даже симпатию. По крайней мере, бесило не больше Ларта. Да и помогало почти столько же.

– Мы дойдем, – упрямо твердил Ларт.

– Мы дойдем, – отвечал ему Рехи.

Горы встретили их многочисленными перевалами и пронзительными ветрами. Карабкаться наверх оказалось нелегкой задачей, хотя Ларт выбирал самые пологие тропинки, вспоминал их и отличал по давним приметам.

– Сюда, Рехи, сюда, – звал он, если тому случалось отстать. Больше он не называл спутника «эльфом», окликая только по имени. А еще улыбался обезоруживающе тепло. Ларт не заслужил всех выпавших ему страданий и унижений, вероломным его сделал их мир. Рехи хотелось выть и рвать неправильные черные линии, как это делал Сумеречный во сне. В конце концов, лекари тоже ножами вскрывали фурункулы и нарывы, чтобы больной не загнулся. Может, и с их миром так же. Только вскрыть надлежало черепушку Двенадцатого с протухшими в ней мозгами. Да еще эти разговоры про единственное оружие, способное убить Стража Вселенной…

«Что, если я – меч? Просто превратился в эльфа по велению линий. Вон у Сумеречного меч тоже менялся как вздумается», – предположил Рехи и оступился, но тогда же крепкая пятерня Ларта сомкнулась на запястье, возвращая к реальности.

– Не зевай!

Что стоило теперь сбросить эльфа-спутника, подставить подножку и отправиться на все четыре стороны? Да запросто! Но Рехи знал, что друг уже никогда его не предаст, поэтому почти без боязни пробирался через горы следом за ним.

Их окутывали туманы и вихри, несущие каменную пыль. Вскоре совсем близко к пикам гор подступила дымка облаков. Не такие уж плотные они оказались, хотя с земли представали самым настоящим тяжелым пологом. Много удивительного насмотрелся Рехи: переливов разноцветных горных пластов, причудливых колючек, пробивавшихся между камней, незнакомых мелких ящеров. И с вышины неизменно открывался вид на пустошь у подножья. Бесконечную унылую пустошь.

– И тут-то мы живем.

– Какой мир дали, в таком и живем, – отозвался Ларт. Освобождение от оков вернуло ему подобие былой веселости. – От нас зависит, каким он станет.

– Я бы не был так уверен.

– Думаешь, все твой Двенадцатый? Так мы ему по морде дадим. И все! Наш мир, – подбадривал спутника Ларт, а Рехи уже давно сомневался в собственных словах. И все же неумолимо брел вперед.