Голод Рехи

– Что плохо в этих уродах – потери среди своих ничуть их не деморализуют, – заметил Ларт, давя сапогом мелкого, но строптивого врага.

«Опять он со своими мудреными словами. И совсем не к месту!» – подумал Рехи, совершая стремительный выпад. Так он привык сражаться с детства. Костяной клинок предполагал большей частью не рубящие, а колющие удары. Из-за этого приходилось действовать наверняка. В этот раз удалось вонзить острие прямо в глаз полезшего на валун ящера. Ларт же довершил дело заточенной сталью. Не помешало бы два настоящих меча, но Рехи вновь вернулся к истокам, будто зачерпнул из памяти горький сок тех времен, когда в их стае потери никого не «деморализовали», как и ящеров. Когда все стало иначе? Когда-то… Но лучше так? Лучше. Рехи теперь знал, как больно терять товарищей. И страх этой боли научил сражаться с удвоенной яростью, окрылил, чтобы перелетать через камни. Этот же страх велел нынче бесстрашно кидаться вперед.

Рехи спрыгнул с высоты прямо на холку самому крупному ящеру и оседлал его, точно Ветра. Но необученная дикая скотина воспротивилась, забилась из стороны в сторону, грозя опрокинуть и расшибить о ближайшую скалу. Обездвижил бы, а потом принялся бы пожирать еще живого… Тогда уж возник страх и за себя.

– Ларт, сейчас! – крикнул Рехи, когда вонзил клинок в глаз твари. Ларт напал с другой стороны. Меч вгрызся в кожаные складки возле подбородка ящера, а острием вышел из темечка. Рехи едва успел соскочить, когда туша повалилась набок.

– Уже уходят? – подивился он.

– Кажется, это был их вожак, – заметил Ларт.

Твари и правда отползли на другую сторону плато возле отрога. Мелкие попрятались под валуны. Крупные выжидающе застыли, беспрестанно скаля клыки и проверяя воздух раздвоенным языком. Рехи передразнил их.

– Уходят. Точно уходят! – подтвердил он, когда стая рассеялась среди камней и невидимых тропок. Кто-то пополз вниз, кто-то наверх. Только когтистые лапы едва уловимо шелестели.

– Наш преследователь явно разорил гнездо, – недобро щурясь, заключил Ларт. Он в очередной раз принюхался, но вокруг слишком явственно висел смрад от ядовитых туш.

– Они не вернутся мстить? – недоверчиво озирался Рехи.

– Они же не люди, – выплюнул Ларт. – Но у нас есть враг. И этот враг разумен.

Ящеры уползли повыше в горы, где, наверное, находилось их обиталище. Странники же направлялись в долину. Там все ярче алел маяк Разрушенной Цитадели, и с каждым шагом он вплавлялся под веки красным сиянием, буравя рассудок. Теперь огонек даже усталости не дозволял взять верх, не отпускал пульсирующим волнением.

Временами нутро скручивалось, сердце падало куда-то в живот, ухало вниз и смерзалось, когда Рехи случалось вспомнить: он же идет на смерть, и ведет его Ларт. Спутник не помнил об этом, он погружался с головой в сиюминутные проблемы, деловито свежевал ящеров, сдирал с них шкуру и раздумывал, как соорудить новые сапоги или плащ.

– Нам бы поселение какое. Эльфов хотя бы. Может, шкуры поменяли бы там на инструмент или меч. Или попросили бы иглу, чтобы самим из них сшить… Ладно, их высушить сначала надо.

Но слова для Рехи тонули в безразличном гуле отдаленных барабанов. Так созывали на бой в далеком городе, так стучало в висках у лилового жреца, когда он оборонял крепость. В голове нарастали голоса, клубились и маялись, желая найти слова, чтобы выразить тысячи чужих переживаний, выстраданных за три сотни лет. Вновь донесся призрачный, едва различимый голос:

«Порой важнее цели путь.Себя бы только не спугнуть.Иль может, цели вовсе нет,А может, в цели скрыт ответ.

Но сбиты ноги до костейВ краю чужих иных идей.Без счастья жил в стране зеркалИ долгой ночью там пропал.Другой бежал, но он забыл,Что цель иссякла, так без силОн падал на сухой песок,

Утратив смыслы между строк.А третий – кто терял покой –В пути искал оброк земнойДля душ, бредущих без следа.А может, в небо? Да, туда…И путь стремился сквозь песок,Так каждый вынес свой урок».

Рехи недовольно сморгнул после нескольких мгновений полнейшего ступора. На пустоши они стоили бы жизни, если бы не спутник. Ларт снова выбился в главные, снова вел и направлял. Рехи же ощущал себя только инструментом в игре высших сил. Он искал Лойэ, а все остальное ему навязывали чужие голоса. Вот явился очередной. Один из многих. То ли из прошлого, то ли… Пожалуй, из настоящего: отдаленный, как эхо обвала, но принадлежащий этому жестокому времени. Странно, ведь Двенадцатый проклятый обращался иначе, а его служители почили во мраке веков.