Голод Рехи

«Зачем я видел сны о прошлом? Зачем сбежал сейчас? Все – зачем?.. Все только для игры Саата? Этого монстра? А если миром всегда правили монстры? Чем особо отличался брат того короля? Ну, без жвал был разве только», – подумал Рехи, погружаясь в кошмар наяву.

От очередных потрясений он постепенно начинал бредить. Саат медленно нес его куда-то сквозь тайный ход, толкая по воздуху перед собой. А Рехи не мог пошевелить ни рукой, ни ногой. Где-то, звякнув, ударились об пол выпавшие из безвольных рук кинжалы. С каждым шагом оставались позади застывшие в неестественных позах тела несчастных ребят из отряда. Неизменно маячила ухмыляющаяся красивая маска на морде чудовища. От кого он скрывался? Не от себя ли самого? Почему старательно прятал свое уродство? За год Саат съел мозги у всего ордена, почти никого не осталось из по-настоящему живых, чтобы опасаться раскрыть свою истинную природу.

– Ты окончательно превратился в монстра, – прошипел Рехи, как будто некогда считал кем-то иным эту вероломную тварь. С самого первого дня в Бастионе привкус фальши и разложения сопровождал везде. Застарелые брызги крови не стирались с испорченных фресок. Здесь началось Падение, здесь обосновался проклятый культ. И здесь губили последнего Стража Мира.

– Нет! Я выполняю свою великую миссию! Я поедаю этот мир, чтобы свести воедино начало и конец. Я его начало! И я стану его концом! – торжествующе провозгласил Саат, выходя из тайного хода. Следом за ним черными тенями вылетел отряд лучников. Стена затворилась, навеки запечатывая внутри пять тел. Тайный ход превратился в склеп.

– Да кто тебе сказал такую ересь? Пожрать мир… – прохрипел Рехи.

– Никто! Я знал всегда! Я видел в линиях! – всплеснул холеными руками Саат. Он смеялся, щелкая жвалами. Вместе с одним ртом заходились хохотом пасти-жабры на боках.

– В черных, чтоб их! В черных линиях, которые только лгут! – отметил шепотом Рехи. Он отвечал, чтобы сохранить остатки самообладания, чтобы не закричать и не заплакать от досады прямо перед злейшим врагом.

– Да как ты смеешь! – возмутился Саат, но тут же расплылся в хитрой ухмылке: – Ничего, скоро ты тоже станешь частью меня.

Рехи закусил изнутри губы, чтобы не закричать, когда его пригнали сквозь переплетения линий в страшную комнату с множеством трупов на стенах. Он и позабыл, как сильно пробирает тело дух мертвецов пополам со слизью. Саат доводил трупы до самой гадкой стадии разложения и только тогда поедал. Рехи оцепенел, когда понял, что его намерены сделать пищей для монстра. Черные линии вцепились в руки и ноги, а потом превратились в липкую субстанцию, которая намертво приклеила к кирпичной кладке.

– Счастливо оставаться, еда, – напутствовал на прощанье Саат, и через миг тяжелые двери, изображавшие дев и драконов, с металлическим скрипом затворились. Красивая картинка скрыла ужасную изнанку, будто так и устроен мир.

Рехи остался в кромешной темноте, в которой ничего и никого не видел. К тому же от дыма и вони глаза так саднило, что пришлось сомкнуть воспаленные веки. Зато к нему вернулись обоняние и слух. И лучше бы они навеки отключились, оставив его бесчувственным чурбаном на время, отделявшее от казни. Хотя тогда бы свели с ума мысли, слишком громкие, кричащие и воющие на разные лады. Но теперь к ним приплетался лишающий сознания смрад, оседающий пыльными частицами на окровавленных губах.

«И дался же мне этот побег! Сидел бы тихо в тронном зале, считал дальше дни. Сумеречный и Митрий ведь обещали… Или… или им уже наплевать? Нового найдут, они-то бессмертные. Подождут еще триста лет. Они уже плюнули на мой мир, они о других пекутся. Хотят отрезать мой мир от них, как погрызенную ящером почерневшую конечность», – судорожно думал Рехи, вертя головой, но лишь больше залепляя себя в клейкий кокон, напоминавший зловонную паутину. Рехи подозревал, что материал, которым пользовался Саат, состоит из перемолотых трупов, соединенных с черными линиями. Здесь они скопились особенно густыми соцветиями.

– Ох-х-х, – разносились тяжелые вздохи в темноте. Они пронзали насквозь, как и собственное рваное дыхание. Рехи задержал дыхание, чтобы не слышать этот сбивчивый звук, но тогда в груди поселился невыносимый пожар, он вырвался кашлем, который разрывал обожженную дымом гортань.

– Кто здесь? Кто-то в своем уме? Это ты… Страж? Настал и твой черед? – донесся с противоположной стены надтреснутый старческий голос. Рехи, даже находясь на пороге помешательства, сразу узнал его. Сколько раз этот каркающий звук будил его ранним утром, чтобы заставить предстать перед народом.

– Вкитор?! Что ты здесь делаешь? – оживился Рехи. Осмысленный разговор хоть как-то отвлекал от жалящего роя сожалений и страхов. В преддверии конца собственное тело взбунтовалось: Рехи чувствовал каждый волос на голове, каждую неровность стены, упиравшуюся в спину, каждый зазубренный ноготь на пальцах ног и рук.