Голос вождя

— Молодец! — искренне похвалил Бат. — Пошли туда, мне все равно надо нормальную перевязку сделать, да и тебе не мешает повязку сменить.

Медсанбат находился метрах в пятистах от штаба. И зрелище представлял пугающее — все пространство вокруг двух больших палаток с красными крестами занимали сотни лежащих, сидящих и ковыляющих людей, замотанных в окровавленные бинты. И где в этом царстве скорби искать Светлану? К счастью, искать «фройляйн Сморкалову» не пришлось — женщина стояла возле входа в палатку. И тоже пугала своим видом — белый халат заляпан кровью так, словно его хозяюшка побывала на бойне. Впрочем, по сути, так оно и было. Мало того — между тонких пальчиков Света изящным жестом держала дымящуюся папиросу. И издалека было заметно — руки врача дрожат, горящий кончик папиросы скачет вверх-вниз.

— Ты ведь не куришь? — полуутвердительно-полувопросительно сказал я, когда мы подошли.

— Не курила… — устало ответила Света. — Но тут не то что закуришь — запьешь! Ты же видишь, что вокруг творится, — и все эти парни еще не прошли обработку. Мы не успеваем, зашиваемся… Я сделала восемь операций… Трое не выжили…

Одной затяжкой докурив папиросу, Сморкалова втоптала окурок в грязь под ногами и подняла на нас глаза.

— Это и есть твой друг? — Увидев Бата, женщина через силу улыбнулась. — Здравствуйте!

— Здравствуйте… — проговорил Батоныч с запинкой и решительно протянул руку: — Владимир Петрович!

— Светлана Алексеевна. Очень приятно.

— А уж мне как!

Наступила неловкая пауза, но ее очень быстро прервали — из палатки вышел молодой мужчина, в таком же, как на Свете, заляпанном кровью белом халате.

— Ефрейтор умер на столе… — глядя сквозь нас, сказал мужчина. — Все тело — сплошной ожог…

— Я предупреждала, Игорь Моисеевич… — бесцветным голосом ответила Света. — Сердце не выдержало?

— Да… — почему-то несколько раз кивнул мужчина и только сейчас, казалось, увидел нас. Разглядев комдива, он попытался принять строевую стойку. — Товарищ генерал-майор! Во вверенном мне подразделении…

— Отставить, товарищ военврач! — голосом и жестом Бат остановил доклад. — Я все вижу, Игорь! Вижу, что раненых много, вижу, как вы самоотверженно работаете. Спасибо тебе, сынок!

И Батоныч, не испугавшись замызгаться, по-отечески обнял молодого врача.

— Это наш главный спаситель! — повернувшись ко мне, сказал Володя. — Игорь Моисеевич Фидельман. Был ведущим хирургом Первой градской, на фронт пошел добровольцем.

Главврач устало улыбнулся.

— Игорь, я вижу, что вы заняты, но мне и товарищу комиссару тоже требуется медицинская помощь.

— Да-да, конечно, товарищ генерал-майор! Пойдемте в палатку! — пригласил Фидельман.

— Давай, сынок, сделаем по-другому: отпусти на время Светлану Алексеевну, она уже на ногах нетвердо стоит. Пусть отдохнет пару часов, а перед этим нам с комиссаром перевязки сделает. Дай ей бинты и… что там еще нужно!

— Я не пойду! — упрямо сжав губы, сказала Сморкалова. — Тут сотни раненых, им всем нужна помощь!

— Светлана Алексеевна, я все равно хотел предложить вам отдых, иначе вы с непривычки начнете ошибаться, — негромко сказал Фидельман. — Товарищ генерал верно решил: возьмите санитарную сумку и ступайте. Жду вас к полуночи!

Света, кивком дав понять, что доводы услышаны и приняты (видимо, действительно умоталась до почти полной потери сознания, а спорила из чистого упрямства), машинально сделала шаг в нашу сторону, но главврач поймал ее за рукав.

— Снимите халат, умойтесь.

— Мы вон там в сторонке подождем! — махнул рукой Батоныч.

Пробираясь назад между раненых, Бат то и дело останавливался и перебрасывался с бойцами парой слов: с кем-то шутил, кого-то беззлобно поругивал, кого-то хвалил. Казалось, что комдив знает всех чуть ли не по именам! Настоящий «отец солдатам»! Батоныч был в своей стихии — сражался с врагом, командуя крупным танковым соединением, и сражался вполне успешно. Я заметил, что, несмотря на раны, танкисты были бодры и веселы. На позитивный настрой людей сильно повлияла сегодняшняя победа. Все буквально рвались в новый бой. Ждали только своей очереди к медикам, «легкого ремонта», как выразился один из молодых командиров.

— Держат фасон ребятки! — каким-то неживым голосом сказал Батоныч, когда мы отошли от раненых на пару десятков шагов и встали под деревом. — Гвардейцы! Орлы! Золотые парни!

Мне показалось или в глазах Володи блеснули слезы? Генерал отвернулся от меня и простоял почти минуту. А потом, не поворачиваясь, снова заговорил тихим монотонным голосом: