Голос вождя

— Потери просто чудовищные! Сам видишь, здесь раненых примерно три сотни, а ведь не всех еще собрали. А сколько убитых, сгоревших всем экипажем? Да, мы победили, настучали Гудериану по сопатке. Но он, сука такая, отошел в полном порядке, сохранив костяк потрепанных дивизий. Да, мы разменяли один наш танк на три немецких. Но даже такой размен для нас — пиррова победа, ведь танки можно наклепать, а погибших танкистов не вернешь! Многих я сам два месяца назад обучал, а сейчас они остались вот там! — Володя резко махнул рукой в сторону дальнего поля, где до сих пор виднелись столбы дыма. — Нам бы сейчас ударить вдогонку, добить немчуру, а нечем — выбита примерно половина матчасти, а уцелевшая техника нуждается в разной степени ремонта. И люди… люди смертельно устали! А если не завтра, то через пару дней точно эти твари перегруппируются и снова попробуют нас на зуб. Учитывая, что здесь три танковые дивизии и две моторизованные против одной нашей — я не уверен, что моя гвардейская устоит! А с севера прет Гот! Боюсь, что Минск мы не удержим! Правда, товарищ Сталин на это и не рассчитывал, эвакуация госучреждений идет с пятого сентября.

— А население, промышленность?

— Населения почти не осталось, а эвакуация промышленности закончена две недели назад! — устало усмехнулся Бат. — Ее начали, как только немцы к УРу подошли… Фрицев ждет пустой город…

— Не верили, стало быть, что укрепрайон устоит? Я ведь сам проходил через него месяц назад — там немцы столько войск подогнали — в ближнем тылу яблоку негде было упасть!

— Да он бы и неделю не устоял! — хмыкнул Батоныч. — Невзирая на героизм бойцов и толщину бетонных стен! Фрицы — известные мастера штурмовых действий. Спасало то, что почти каждый день наше командование бросало во встречные бои свежесформированные дивизии. А активность немецкой артиллерии парировало грамотной контрбатарейной борьбой — не давали безнаказанно ДОТы расстреливать. Так и держались, пока… немцы отсюда ту прорву войск, которую ты видел, не увели на север и юг. А три дня назад — вернули! И всего лишь за двенадцать часов прорвали линию укрепрайона на всю глубину. И вот сегодня на рассвете ввели в прорыв танки. У меня был приказ просто задержать фрицев на сутки. Мы его слегка перевыполнили, разгромили и отбросили немецкий механизированный корпус. Но дальше — снова придется отступать или положить здесь всех!

— Не переживай, Володь! — Я положил руку на плечо друга. — Вы действительно сделали невозможное! Я ведь смотрел результаты твоих действий — это наилучший результат по итогам всех наших провалов! Война будет закончена уже в 1943 году, представляешь?

— Представляю… — кисло улыбнулся Батоныч. — А сколько мы солдатиков в сырую землю уложим, ты в энциклопедии посмотрел?

— Общие потери, военные и гражданские, составили почти восемь миллионов, — вздохнул я. — Но это всяко меньше той цифры, с которой я «начинал» свой вояж!

— Да, я помню, ты говорил при нашей первой встрече — двадцать семь миллионов! Все лучше и лучше, да, Виталь? — угрюмо глянул на меня Володя, словно это я был виноват, что потери не свелись к нулю. — Ладно, прости… я после сегодняшнего боя никак не отойду. Ты реально многого добился.

— Да и ты, дружище, не подкачал! — Я шутливо толкнул Батоныча кулаком в плечо. При этом мы синхронно поморщились от боли в ранах. — На пустом месте создал мощное танковое подразделение! Я вычитал, что его структуру копировали не только наши и не только во время войны, но и на Западе, и даже в семидесятые годы.

— Да я-то тут при чем? — притворно удивился друг. Но чувствовалось, что похвала ему приятна. — Ты же, наверное, догадался, что я тупо скопировал штат обычной советской танковой дивизии. К сожалению, без необходимой самоходной артиллерии. Но уже с мотопехотой! Бэтээры новые видел?

— Видел, все видел! Ты и в историю вошел как изобретатель БТР-41.

— А «сушки» новые видел? Астров с Грабиным постарались — всего за два месяца производство наладили! — не унимался внезапно разволновавшийся Батоныч. — Сегодня самоходки в первый раз в бою участвовали!

— Я видел их работу с опушки! Отлично исполнено! Вот только…

— Что?! — излишне резко спросил генерал.

— Ты их использовал как противотанковые самоходки, хоть и во второй линии. А ведь это должно быть средство качественного усиления… ПЕХОТЫ!

— Ну ты, блин, даешь, пя́хота! Только бы на себя одеяло перетянуть! — В Бате снова проснулась «корпоративная конкуренция» родов войск. — Впрочем… Ты, конечно, прав! Но, сам понимаешь, так сегодня карты легли, что пришлось этот козырь на игровой стол шлепнуть!

— Да я все понимаю, Володя… Я ведь не в упрек!

— Ладно, проехали… Ты вообще когда провалился-то? И Сталину успел позвонить, и наш бой увидеть…

— Около десяти утра, кажется… — почесал я в задумчивости затылок. — Точно не помню, на часы не смотрел — не до того было! Все вообще как-то быстро произошло — вот только звонок от Вождя и сразу — бац! Перенос! Между ними, наверное, и пяти минут не прошло!

— А чего Верховный так конкретно посоветовал мне не лезть на рожон? Ссылаясь на тебя?