Голос вождя

— Впрочем, чего это я про Китай? Это где-то в иной реальности он стал мировой фабрикой… А у нас сейчас совсем другая ситуация — наверняка лучшие инструменты где-нибудь в Туле или Златоусте делают! Правда, Свет?

— Я медицинские инструменты заказываю в Казани. Но где делают лучшие гаечные ключи — не знаю! Никогда не интересовалась! Нет, у меня, конечно, есть машина, но я ее предпочитаю в заводскую ремзону отгонять. Впрочем, она у меня за три года и не ломалась никогда — каждый год проверка по гарантии.

— А какая у тебя машинка? — деловито спросил я.

— «Запорожец» третьей модели! Я за пафосом не гонюсь, как некоторые владельцы «Волг»! — с некоторым вызовом сказала Светлана. Последнее замечание явно камешек в мой огород! То-то она тогда, в гостинице, губы при виде моей «Волги» кривила. Хотя ей прибедняться нечего — в «ее мире» «Запорожец» третьей модели визуально и технически почти не отличался от «Порше Кайенна» из «моего» первого исходного мира.

Наш диалог явно загрузил мозги простого работяги — Варфоломей поглядывал на меня и Свету с каким-то непонятным выражением на лице.

Между тем мы вышли во двор, забрали трехлинейный карабин — штатное оружие водителя, заперли багажник и двери «эмки» на какие-то хитрые замки-секретки, подозрительно напоминающие обыкновенные болты.

— Готов, тащ комиссар! — отрапортовал Сидоров, пытаясь забросить ремень карабина на здоровое плечо.

Я молча забрал у него оружие и сразу передернул затвор. Запасных обойм у Бармалея не оказалось. Ну, ему по должности не положено активные боевые действия вести. Хорошо хоть, что механизм ухоженный, смазанный.

Выглянув на улицу, я снова огляделся — вокруг по-прежнему было пусто. Звуки боя вроде бы начали удаляться. Пушка стреляла с длинными паузами. При этом я больше не слышал немецкий пулемет и одиночные выстрелы из винтовок — только частое «татаканье» самозарядок и короткие очереди из «Дегтяря». Кажется, наши почти полностью выбили немцев. Или те просто сбежали?

— Нам туда! — Светлана показала едва заметный проход между двумя домами.

Маневрируя между какими-то хлипкими дощатыми сарайчиками и покосившимися заборами, мы прошли квартал насквозь и выбрались на соседнюю улицу. Здесь тоже никого не было. Стометровый рывок по «открытой местности» вдоль фасадов полуразрушенных домов, и мы снова ныряем в узкий проход, ведущий дворами куда-то в центр города. «Черный ход» выводит нас на какую-то широкую улицу, с двумя проезжими частями и полосой зеленых насаждений посередине — проспект или бульвар.

Здесь мы увидели людей: у кромки тротуара, густо усыпанного довольно крупными обломками почти до основания разрушенного многоэтажного здания, стояли двое в красноармейской форме. До них было метров пятьдесят. У их ног лежали какие-то кучи грязного тряпья. А вот это уже точно дезертиры-мародеры — вряд ли немецкие диверсанты будут отягощать себя награбленным барахлом.

— Куда нам дальше? — шепотом спросил я у Светы.

— Вот как раз туда! — обреченно махнула она в направлении загадочной парочки.

— Стойте здесь! Не высовывайтесь! — скомандовал я. — Бармалей, крути головой по сторонам, чтобы сзади не подкрались!

— А ты? — зачем-то спросила Светлана.

— Пойду пощупаю этих типов за теплое вымя, на предмет их социальной принадлежности! — усмехнулся я и, взяв на изготовку карабин, вышел из-за угла дома, за которым мы прятались.

Увидев меня, парочка заметно оживилась. Один из незнакомцев даже махнул мне рукой. Странно, явно нетипичное поведение для мародеров — на мой взгляд, они, увидев вооруженного мужика, должны ретироваться с места преступления, спасая натыренный хабар.

Я неторопливо пошел к ним, держа карабин прикладом у плеча, но пока не направляя ствол в их сторону. Пройдя половину разделявшего нас расстояния, мне удалось разглядеть, что это немолодые мужчины, одетые в красноармейскую форму. Один из них был в фуражке и сапогах, второй — в ботинках с обмотками и пилотке. Хм, офицер и солдат? В смысле — командир и его боец?

— Товарищ, помогите! — крикнул обладатель фуражки. — У нас двое раненых!

Только теперь я понял, что кучи тряпья у их ног — тела. В той же форме цвета хаки, только густо заляпанные бордовыми пятнами. Раненые — здесь? Что они тут делают?

Я решил подойти поближе, чтобы хорошенько рассмотреть подозрительных военных. Внутри меня буквально ревела сирена тревожной сигнализации: «Опасность, опасность! Беги!» Но я все-таки приблизился и встал метрах в пяти.

Надо признаться, что с близкого расстояния парочка производила вполне благоприятное впечатление — форма на обоих вполне аккуратная, относительно чистая. Оба выбриты, хоть и не до синевы. Лица немолодые — обоим лет по сорок. У командира правая рука на самодельной перевязи, торчит густо замотанная несвежим бинтом кисть. Тоже ранен? Оружия на виду не держат. У бойца так и вообще ничего огнестрельного не видно — на брезентовом поясе два штатных кожаных подсумка. Петлицы и околыш фуражки — малинового цвета. На петлицах командира — два квадратика, у бойца — четыре треугольника.