Головы на копьях

Сон придал мне немного сил, и сейчас я чувствовал себя полегче, чем на рассвете. А по ван Бьеру было не определить, насколько он устал. Особенно теперь, когда он не притворялся спившимся калекой. В сравнении с тем жалким типом, которого я наблюдал всю прошедшую неделю, нынешний Баррелий выглядел моложе лет на десять. А после того, как он двумя ударами разделался с Трескучим, я даже стал его немного побаиваться.

– Кажется, мы от них оторвались, – полушепотом известил он меня после того, как в очередной раз остановился и прислушался. – Слышишь журчание? Река совсем близко. Наемники там уже побывали, так что пройдем немного вверх по течению, может на сей раз удастся запутать следы… Айда за мной!

И он полез через брешь в каменном заборе, что преграждал нам путь.

Забор огораживал задний дворик одного из домов, что стоял неподалеку от набережной. Однако местечко это лишь на первый взгляд казалось тихим и безлюдным. На сей раз чутье кригарийца подвело. Стоило лишь ему выйти во двор, как он очутился лицом к лицу с врагом.

Им оказался наш некогда добрый знакомый по имени Гифт. Тот, что угощал ван Бьера в Годжи трофейной выпивкой, да и сам Баррелий не раз давал ему хлебнуть из своей бутылки. Поначалу я не понял, чем Гифт здесь занимается. Прислонившись к стене, он сыпал себе на запястье белый порошок и был так увлечен этим, что не сразу нас заметил. А когда заметил, так и застыл с согнутой перед грудью рукой, словно прикрылся невидимым щитом.

«Э-э-э, да ведь это фирам! – дошло до меня. – Тот самый порошок, которым дурманят себя канафирцы!»

На самом деле фирам употребляли не только в Канафире, но и в Оринлэнде. Ушлые западные барыги давно распространили этот товар по всему свету, и у тех, кто начинал его нюхать, быстро возникало к нему привыкание. Настолько сильное, что такой человек уже не мог обходиться без фирама, как пьяница – без вина.

Прежде я не замечал, чтобы Гифт вдыхал эту дрянь. Видимо, он баловался ею тайком от приятелей и главаря. Аррод был терпим к выпивохам, но любителей фирама у себя в отряде, надо думать, не жаловал.

И вот сегодня маленький секрет Гифта был раскрыт. Как, впрочем, и наш секрет. Наемнику стоило лишь позвать на помощь, и все наши усилия остаться незамеченными пойдут насмарку. И он открыл было рот, собираясь закричать, но, посмотрев в глаза кригарийцу, сразу передумал это делать.

– Не надо, Гифт, – попросил монах своего бывшего собутыльника. – Ты – хороший человек и не сделал мне ничего дурного. Даю тебе слово, что не трону тебя, если ты дашь нам уйти и сделаешь вид, что не видел нас!

– Ван Бьер! – Торопливо вдохнув ноздрями фирам, наемник отступил от стены и вынул из ножен меч. – Как же ты некстати… А я-то понадеялся, что тебя и след простыл.

– Ну так что решим? – переспросил Баррелий. – Договоримся или как?

– Ты сказал, что не тронешь меня. А что насчет моих братьев? – спросил Гифт, утерев нос и нервно облизнув губы.

– Если они тоже будут благоразумны, мы разойдемся по-мирному, – пообещал ван Бьер. – Я не хочу воевать с вами. Я хочу просто уйти. Позвольте мне это, и вы меня больше никогда не увидите.

– А если все-таки прольется кровь и кто-то из них умрет? Причем по моей вине, потому что я не предупредил его о том, что ты близко. Как, по-твоему, это называется, если не предательство?

– Ты меня знаешь: если ты поднимешь тревогу, твоих братьев умрет гораздо больше, – напомнил Пивной Бочонок.

– Зато ты не подкрадешься к ним сзади. И они погибнут в бою, а не от удара в спину, – возразил наемник. – У тебя ведь тоже есть братья, кригариец. И что бы ты сделал, окажись сейчас на моем месте? Тоже предал бы их, испугавшись за свою шкуру?

– Кажется, я оскорбил тебя, Гифт, – покачал головой ван Бьер. – Я не хотел, извини! Разумеется, ты вовсе не трус и не предатель. Ты храбрый малый, и раз так…

Булыжник, который он метнул без предупреждения, буквально на полуслове, летел наемнику точно в голову. И размозжил бы ее, кабы тот в последний момент не отпрянул. Ударившись в стену, камень разбился на осколки, но они попали Гифту в наплечник доспехов и не причинили ему вреда.

– Тревога! Тревога! Все сюда! Кригариец здесь! – тут же заорал он благим матом. И бросился к выходу из дворика, так как не собирался драться с Баррелием в одиночку.

Но убежал он недалеко. Ван Бьер сорвался с места раньше него, и чтобы не получить дубиной по затылку, Гифт развернулся и контратаковал врага мечом. Само собой, не прекращая орать, ибо только подмога могла его спасти.

Меч у наемника был хороший, хаммерстадской ковки, с прямым клинком длиною в два локтя. И обращался Гифт с ним умело. Баррелий парировал дубиной три стремительных удара, прежде чем сам дотянулся до противника. Зато когда дотянулся, сжимавшая оружие рука Гифта вмиг повисла плетью, поскольку была сломана. А следующим ударом монах выбил из нее меч и хотел заехать Гифту по шлему, но он успел подставить другую руку. Которая тоже оказалась сломанной, после чего драка превратилась в обычное избиение без пощады и благородства.