Головы на копьях

Кривые улочки, заваленные обломками зданий, мрачные подворотни и черные проемы окон пугали даже кригарийца, не говоря обо мне. Еще по дороге он выломал себе дубину, а я – палку. А в городе каждый из нас еще взял в свободную руку по острому камню – затем чтобы швырнуть им во врага прежде чем тот к нам приблизится. Безусловно, речь идет о враге-человеке, потому что от криджей, себуров и тем паче громорбов камни и палки нас не спасут.

В отличие от редколесья, по которому мы сюда добирались, в Азурите зловещих шумов стало еще больше. То здесь то там во мраке раздавались шорохи, скрипы, стук падающих камней, а то и вовсе непонятные и оттого вдвойне пугающие звуки. Пребывая настороже, кригариец уподобился тени и шагал почти бесшумно. Я старался во всем ему подражать, но иногда все-таки запинался о камень, после чего ван Бьер оборачивался и молча грозил мне кулаком.

– Куда мы идем? – шепотом поинтересовался я у него, когда мы в очередной раз замерли на месте, прислушиваясь в ночным звукам.

– Пока темно, надо убраться подальше от окраины, – просветил меня кригариец. – И еще я разыскиваю дыру в земле. Она нам понадобится.

– Ту самую? – Я указал рукой на восток, где разверзлась главная нынешняя достопримечательность города – гигантский провал.

– Нет, поменьше, – мотнул головой Баррелий. – Здесь полным-полно и других дыр. Таких, куда Большая Небесная Задница уже не пролезет, зато оттуда тоже может выползти все, что угодно. Вчера, когда мы глядели на Азурит, я вроде бы приметил такую дырку где-то в этой части города. Вот к ней-то мы и идем…

Отыскать дыру до утра не получилось. Зато с рассветными сумерками в Азурите стало не так страшно. Да и сам город, несмотря на мертвый вид, выглядел теперь приятнее, чем во мраке. А после того, как мы перешли вброд текущую по его границе реку, вволю напились и умыли лица, я и вовсе ощутил некоторую уверенность в грядущем дне. Чем Гном не шутит, а вдруг нам вправду посчастливится улизнуть от погони? Ведь Азурит огромный, в нем есть где схорониться, а наемники вряд ли станут обыскивать его целиком…

Впрочем, моя уверенность вмиг испарилась, когда мы поднялись на другой, более высокий речной берег.

Солнце уже показало свой краешек из-за гор, и мы имели возможность обозревать долину до самого горизонта. Но на горизонте в этот момент не происходило ничего интересного. Чего нельзя сказать о городской окраине. Той, где недавно прошли мы, а теперь по ней приближались к Азуриту наемники.

Первым мы увидели караван из десяти повозок. Я впервые глядел на него издали и, не будь мне известно, кто его хозяева, я принял бы их за мирных торговцев или переселенцев. А все потому что караванщиков было немного: возницы, полдюжины охранников да пара скачущих впереди всадников. В последних даже с большого расстояния угадывались полковник Шемниц и курсор Гириус.

Вряд ли караван должен был въехать в город без охраны. Скорее всего, Аррод и Ульбах договорились, что пока первый будет за нами охотиться, второй, дабы не терять время, подгонит повозки к городу. И уже затем, когда наемники вернутся (с победой или нет, неважно), караван продолжит путь на юг.

Отсутствующие поначалу Аррод и двадцать с лишним всадников тоже не заставили себя долго ждать. Но появились они не на дороге, а в другой части долины, поскольку двигались своим путем. Тем, что совпадал с нашим.

– Отличная работа, Гиш и Пек, – пробормотал ван Бьер, взирая на преследователей. – Я знал, что вас трудно обвести вокруг пальца. Но вы вышли на след быстрее, чем я предполагал, закопай вас Гном.

– Все очень плохо? – с опаской полюбопытствовал я.

– Хорошего мало, но могло быть и хуже, – ответил Пивной Бочонок. – Не добеги мы до города, они настигли бы нас в поле и сейчас наши головы уже насадили бы на копья. Ну а так мы встретимся в невыгодном для них месте. И это, готов поспорить, выводит их из себя. Каждый из них, небось, гадает, а не его ли голова следит с плеч следующей. А чьи-то головы сегодня непременно полетят. Я усложнил правила игры, и эти шакалы чуют, что мы никуда не побежим из города.

– Лучше бы Бурдюк прислушался к твоему совету и не тратил на нас время, – вздохнул я. – Возможно, сейчас он как раз над этим размышляет.

– Ага, размечтался! – криво ухмыльнулся монах. – Вчера я сломал ему руку, ткнул его ножом, разбил ему о голову бутылку, а потом держал его же меч у его горла. Чтобы спасти себе жизнь, он поклялся отпустить меня на все четыре стороны. Отпустить после того, как я прикончил Энцу, Кирсу, а затем и Трескучего… Нет, парень, теперь Аррод просто так от нас не отстанет. Я обесчестил его перед всем отрядом. И наемники поклялись на крови убитых мною братьев, что отомстят мне. Для Аррода это вопрос чести, и он не уйдет на покой, не сняв со своей души этот камень.

– А я думал, что ради целой горы золота можно забыть обо всем: и о мести, и о чести, – заметил я.