Голубая Луна

Он кивнул, радостно улыбаясь.

— Федералы вроде как намекнули, что, если вас арестуют, у них могут найтись причины приехать поглядеть, в чем тут дело.

Я улыбнулась.

— Спорим, вам это доставило истинное удовольствие.

Его карие глаза потемнели.

— Я не хочу, чтобы они баламутили воду в нашем пруду.

— Да уж, думаю, не хотите.

Его лицо окаменело, показывая, насколько зол он был.

— Что вам надо, мать вашу?

Я склонилась над столом.

— Осторожнее надо было выбирать жертву для ваших ложный обвинений, Уилкс.

— Он чертов учитель в средней школе. Откуда я мог знать, что его сожительница — чертов Истребитель?

— Я с ним не живу, — автоматически ответила я, снова садясь на свой стул. — Чего вы хотите, Уилкс? Зачем этот разговор наедине?

Он провел рукой по своим седеющим волосам, и я впервые поняла, насколько он нервничал. Он боялся. Почему? Что, дьявол подери, происходит в этом захолустье?

— Если обвинение в изнасиловании будет снято, Зееман сможет уехать. И вы все вместе с ним. Без шума и пыли.

— Я сюда приехала не для того, чтобы копаться в вашей грязи, Уилкс. Я не полицейский. Я здесь, чтобы вытащить Ричарда из неприятностей.

— У него не будет неприятностей, если он уедет.

— Я ему не сторож, Уилкс. Я не могу давать обещания за него.

— Зачем обычному школьному учителю телохранители? — спросил Уилкс.

Я пожала плечами.

— А почему вы хотите убрать обычного школьного учителя с дороги так сильно, что обвинили его в изнасиловании?

— У каждого есть свои секреты, Блейк. Убедите его покинуть город вместе с его убийцами, и мы все сохраним свои секреты.

Я посмотрела на свои руки на гладкой поверхности стола. Подняла взгляд и встретила его глаза.

— Я поговорю с Ричардом, поглядим, что можно сделать. Но я ничего не могу обещать, пока не поговорю с ним.

— Заставьте его выслушать вас, Блейк. Зееман чист как стеклышко, но мы-то с вами знаем расклад.

Я покачала головой.

— Да, расклад я знаю и знаю, что обо мне говорят люди.

Я встала. Он тоже. Мы смотрели друг на друга.

— Я не всегда придерживаюсь буквы закона, согласна. Одна из причин, по которым мы с Ричардом больше не встречаемся, состоит в том, что он настолько, мать его, чистенький, что у меня зубы сводит. Но у нас есть кое-что общее.

— И что же? — спросил Уилкс.

— Троньте нас, и мы дадим сдачи. Ричард, как правило, по этическим соображениям, потому что это будет правильно. Я — просто потому что такая вот гадкая.

— Гадкая, — повторил Уилкс. — Мэл Купер, похоже, останется хромым на всю жизнь или никогда не будет полностью владеть левой рукой.

— Ему не стоило доставать нож.

— Если бы там не было свидетелей, вы бы его убили?

Я улыбнулась, и эта улыбка была странной даже для меня: неприятная, без капли юмора.

— Я поговорю с Ричардом. Будем надеяться, мы слезем с вашей шеи еще до завтрашнего вечера.

— Я не всегда был полицейским в маленьком городке, Блейк. Пусть мой вид вас не обманывает. Я не позволю вам и вашим людям меня дурачить.

— Забавно, — ответила я. — Я думала как раз об этом же.

— Что ж, — сказал Уилкс. — Мы оба знаем, на чем стоим.

— Это точно.

— Надеюсь, когда завтра стемнеет, вы и ваши друзья будете на пути из нашего города.

Я посмотрела в его карие глаза. Мне доводилось смотреть и в более пугающие, и в более пустые, и в более мертвые. У него не было взгляда профессионального убийцы. У него даже не было взгляда опытного полицейского. В глубине его глаз, вокруг зрачка блестел страх и даже паника. Нет, я видела куда более пугающие. Но это не значило, что он не убьет меня, если представится возможность. Напугайте даже хорошего человека, и вы никогда не угадаете, что он выкинет. Напугайте плохого человека, и вы в беде. Возможно, Уилкс еще никого не убивал и не подставлял Ричарда. Они могли бы обвинить его в убийстве или просто убить. Так что Уилкс был только на краю пропасти. Но стоит однажды принять кричащую тьму и, в конце концов, вы убьете. Может, Уилкс пока не сознавал этого, но если мы доведем до этого, он поймет.

9

(перевод — Cara)

В коттеджи я вернулась только после семи. Стоял август, так что было еще светло, но все равно чувствовалось, что уже поздно. В освещении появилась мягкость, а в жаре — усталость, словно день ждал — не дождался, когда начнется ночь. А может, это просто устала я сама.

Лицо нещадно болело. По крайней мере, мне не наложили швы на губу. Врач из скорой сказал, что пара стежков мне понадобится. Но когда я приехала в больницу, тамошний доктор решил наоборот. Для меня — просто подарок небес. У меня что-то вроде фобии к иголкам. Но мне раньше уже накладывали швы без обезболивающего, и весело мне в этот момент не было.