Голубая роза

Более того, испытывая облегчение.

С раннего детства она привыкла все делать и все решать сама, даже когда это было трудно. Было стыдно загружать своими вопросами и заботами и без того безумно занятого старшего брата. Было неловко обременять старших родственниц, с которыми прошла большая часть ее детства. Было невежливо навязываться со своими проблемами подругам и ухаживающим за ней молодым людям. Было важно подчеркнуть свою самостоятельность и независимость в глазах сначала мужа, а через несколько лет – Октая.

Но что она может со своей самостоятельностью, когда рядом совершено убийство? При чем здесь она, Айше Демирли, любящая и пишущая детективы? Зачем ей вмешиваться в эту историю? Рассказать все как есть – и пусть полиция разбирается. И перегрузить свои заботы на Кемаля почему-то показалось ей нормальным и даже каким-то успокаивающим и приятным.

С чего она взяла, что это вообще ее касается? Откуда этот страх и тот холодок, который она недавно почувствовала при мысли, что жестокий убийца где-то рядом? А почему, собственно рядом? Убита абсолютно незнакомая девушка, может быть случайно оказавшаяся в этом районе.

Кемаль сам узнает правду и все выяснит – так или почти так выглядел бы вывод, сделанный Айше, если бы она взяла на себя труд формулировать выводы. Она уже знала, что полицейского или сыщика в ее романе будут звать Кемаль, хотя ей никогда раньше не нравилось это имя. Она знала и то, что ответит на любой (любой!) его вопрос, даже не относящийся к убийству. И не почувствует при этом ни неловкости, ни стыда. Потому что он ее не осудит ни за что, кроме лжи. «Из-за вашей лжи…», да, как он еще сказал? «О жестоком и преднамеренном убийстве»?

– А почему вы думаете, что это было преднамеренное убийство?

– Во-первых, потому, что убийца и жертва явно были хорошо знакомы: разве она пошла бы в недостроенный дом с посторонним человеком? Или одна? Если она и пришла одна, то, скорее всего, договорившись с кем-то о встрече. Или убийца заранее знал, что она туда придет. Владелец дома утверждает, что ее не знает и никогда не видел, его риэлторы тоже. Значит, ни снимать, ни покупать здесь квартиру она не собиралась.

– А если они лгут?

– Сейчас мой товарищ проверяет их документацию: кто является владельцем или будущим владельцем квартир. Потом соберут информацию об этих людях, всех членах их семей, невестах и подружках. Выяснят, не пропал ли кто из них; сверят фотографии… в общем, куча работы. В детективах все обычно поувлекательней!

– Вы думаете, она как-то связана с владельцами квартир? А не могла она зайти туда случайно? Или, может быть, убийца потом принес тело, а убил ее в другом месте?

– Нет. Я не буду вас утомлять подробностями, но убили ее почти наверняка там. Современная экспертиза творит такие чудеса, что убийце теперь не оставить следов невозможно. И создать впечатление, что убийство совершено не там, где обнаружен труп, под силу только профессионалу. А в то, что она зашла туда случайно, вы и сами не верите.

– Не верю, – согласилась Айше. – Но так хочется, чтобы это не имело отношения ни к кому из знакомых.

– Будем надеяться, что вашим знакомым ничего не грозит, – не очень искренне сказал Кемаль, зная, что она не может не заметить фальши. – Мы всегда верим, что неприятности могут случиться с кем угодно, кроме нас. И что среди наших друзей нет и не может быть преступников.

– Но неужели никто не видел, как она туда вошла? И с кем? И кто она, кстати, вообще такая?

– Госпожа Айше, мы не всесильны. Кое-что выясняется, устанавливается, но личность человека без документов определить не так просто. Особенно если его никто не ищет. Так что не торопите события.

– А много убийств остается нераскрытыми?

– Остаются. Не так мало, как хотелось бы нам, и не так много, как мечтают преступники. Но самое интересное, что хорошо спланированные, тщательно продуманные и замаскированные убийства раскрываются почти всегда, хотя и не сразу. А примитивного хулигана, пырнувшего ножом на улице своего собутыльника, можно сто лет не найти.

– А это убийство, по-вашему…?

– Относится к первой группе. Убийца и жертва были знакомы, а знакомых, да еще молодых беременных женщин, не убивают ни с того ни с сего, без предварительного замысла. Нужна как минимум психологическая готовность на такой шаг.

– А как насчет состояния аффекта? Может, он не собирался ее убивать, а она ему что-нибудь сказала… ну, например, что ждет ребенка не от него? Или заставляла жениться?

– Маловероятно. Ее убили в комнате с большим балконом. Вы представьте себя на ее месте – разве вы не попытались бы выскочить на балкон, закричать, позвать на помощь, если бы к вам приближался разъяренный убийца в состоянии аффекта? И были бы следы борьбы. А она позволила подойти к себе сзади и набросить на шею чулок. Дальше. Я вам не рассказывал, но убийца почему-то забрал тот чулок, которым свою жертву задушил, а рядом с телом бросил точно такой же, но чистенький и новенький. В состоянии аффекта так не поступают.