Голубая роза

– Но ведь о женщинах пишут и мужчины. И вообще, разве мужчина чем-нибудь отличается от женщины?

Айше засмеялась.

– Да нет, я имел в виду писателей, а не просто биологических мужчин и женщин, – стал оправдываться Кемаль.

– Я поняла. И смеюсь вовсе не потому, что вы сказали что-то не то. Дело в том, что я впервые слышу подобный вопрос из уст мужчины. Вы что же, всерьез полагаете, что мужчины и женщины одинаковы, если не считать чисто биологических различий?

Она как-то странно смотрела на него, и Кемаль растерялся.

– Не знаю, – наконец честно признался он. – Похоже, что я никогда об этом не задумывался настолько основательно, чтобы дать вам готовый обоснованный ответ. Я не сдал экзамен, профессор? – прищурился он.

– Сдали. С блеском. Знаете, в свое время в Америке проводились социологические исследования по расовому и национальному вопросу. Там были примерно такие анкеты: «Считаете ли вы себя расистом? Есть ли у вас национальные предрассудки?». А ответы надо было выбрать из предложенных. Был ответ «Да», а «Нет» сопровождалось пояснениями и комментариями. Например: «Я не расист, потому что: я не против смешанных браков; или: у меня немало друзей среди негров; или: среди негров есть много одаренных людей», – и так далее. И последний вариант ответа – «Не знаю». И психологи-аналитики утверждают, что на самом деле свободны от расовых предрассудков только те, кто ответил: «Не знаю». Понимаете? Не те, кто открыто и уверенно говорит: «Я не расист», – и объясняет почему, а те, кто не задумывается над проблемой в принципе. Сказать «среди негров, а в нашем случае «среди женщин» немало талантливых людей» означает, что вы на уровне подсознания придаете значение цвету кожи или половой принадлежности. А это и есть шовинизм.

– Интересно! Даже забавно. Но не думаю, что есть такие люди, которые совсем не обращают внимания на цвет кожи или на то, что перед ними красивая женщина. Разве что слепые.

– Разумеется, но дело не в том, что все эти различия видят, а в том, какие выводы человек для себя делает из того, что видит. Один видит красивую женщину и любуется ею, как красивой вещью, а другой любуется и при этом подразумевает, что перед ним не такая же личность, как он сам, а существо совершенно другой породы, третий любуется ею, но знает и чувствует, что в самом главном, в человеческом, они одинаковы и могут сблизиться… Так и с литературой. Читатели берут книгу в руки, и большая часть их думает: «Если автор женщина, то это наверняка глупость какая-нибудь и читать ее не стоит». Разве не так? И, между прочим, куда мы едем?

– Мы же договорились выпить кофе, но раз у вас такое событие, то его непременно надо отпраздновать. Может, совместим разговоры об убийстве с ужином в маленьком, но хорошем ресторанчике?

– С удовольствием. Только с одним условием: платить за себя я буду сама. Хорошо?

– По-моему, ничего хорошего. Я не думал, что ваш феминизм так далеко зашел.

– Мой феминизм здесь ни при чем. Если бы вы ужинали с приятелем, то такое предложение показалось бы вам естественным. А из уст женщины вы его не воспринимаете, да? И кто только что утверждал, что между мужчиной и женщиной нет разницы? Вас в школе полиции не учили логике?

– Я учился в университете. И логике тоже. И если бы такое предложение исходило от женщины, с которой у меня деловая встреча, я бы его спокойно принял.

– А разве у нас не деловая встреча?

– Не совсем. Я же говорил, что мы совместим приятное с полезным. Я не всех свидетелей приглашаю ужинать.

Айше покраснела.

«Я должна решить, нравится мне все это или нет. Кажется, да. То есть если бы я не испытывала чувства вины, то мне сейчас было бы совсем легко и хорошо. За мной слегка ухаживает приятный, хоть и старомодный мужчина; я добилась такого удивительного успеха в своей работе; я совершенно свободна и еду ужинать в ресторан… Я расскажу ему все, что еще не успела, об этом убийстве, и мы вместе будем обсуждать всякие версии… Почему что-то мешает мне быть счастливой? Вина перед Октаем? Но я ему не изменяю. Должна же я была встретиться с полицейским. А все остальное – дело случая, стечение обстоятельств. Октай и не будет меня сегодня искать, так что почему бы мне не пойти в ресторан?».

Остановившись на этой успокаивающей ее совесть мысли, Айше откинулась на спинку сиденья и вернулась к прерванному разговору о женской литературе.

– Вот, например, проводят конференцию по женской литературе, принимая за аксиому то, что написанное женщиной изначально отличается от написанного мужчиной. И где? В Англии, где такие писательницы! У меня как раз доклад о них. Ума не приложу, что англичане в нем нашли особенного?

– Видимо, вы себя недооцениваете, госпожа Айше. А вот и мой знакомый ресторанчик. Вам нравится?

Айше взглянула на ресторан на набережной и почувствовала, что ей нравится не только он, но вообще все на свете.

– Мне теперь все нравится, – весело сказала она, – я же сегодня победитель!

– Значит, поедете в Англию? – с улыбкой глядя на ее счастливое лицо, спросил Кемаль. И наконец решился узнать:

– А надолго?