Голубые искры

Обед прошел весело и непринужденно. Зина, сидя рядом с Генрихом, смеялась, время от времени брала в руки кулон, висящий на груди в разрезе кофточки, разглядывала его, Генрих рассказывал о родителях, Малинины старшие - о забавных эпизодах на пляжах Турции.

Пообедав, Генрих ушел звонить родителям в Мюнхен, Зина начала помогать матери убирать со стола.

- Только в школу в этом не ходи.

- Конечно же, нет, мамочка! Вера Федоровна с ума сойдет, если увидит на мне эти украшения!

Яков Петрович на трамвае добрался до района "хрущевок" - однообразных трехподъездных четырехэтажных панельных зданий, пятьдесят лет назад построенных по указанию секретаря ЦК КПСС Никиты Сергеевича Хрущева. Быстровозводимые, в свое время они помогли в короткие сроки решить жилищную проблему СССР: люди получали небольшие отдельные, по большей части двухкомнатные квартиры, но с ванной и совмещенным с ней туалетом, и были счастливы. В двухкомнатной квартире Якова Петровича еще был выход на небольшой - два квадратных метра - балкончик, где он хранил ненужные вещи, но которые по тем или иным причинам выбросить было жалко.

Яков Петрович поставил в сервант к когда-то модному и дефицитному хрусталю - бокалам для вина и напитков, рюмкам для водки, и салатнице-лодочке - отблескивающий тусклой медью сосуд для варки кофе в виде кувшинчика с носиком и деревянной ручкой, турку, подарок дочери, которым он никогда не собирался воспользоваться, и пошел на кухню. Там он достал из холодильника банку тушенки, половину ее вывалил на сковороду, сюда же разбил пару яичек, включил плиту и поставил еду жариться. Вскипятил воду в электрочайнике, заварил в кружке быстрорастворимый кофе, нарезал хлеб. Обед был готов.

Дочь не раз предлагала отцу продать эту уже приватизированную квартиру, "конуру", как она ее называла, и купить небольшую однокомнатную квартиру в новом микрорайоне, поближе к ней и внучке. Предлагала деньги для доплаты, но Яков Петрович не соглашался: эту квартиру он заработал честным трудом на заводе, в этом районе еще были живы некоторые дорогие ему сослуживцы, с ними он сиживал вечерами во дворе за столиком, играя в домино, вспоминая, как "в наше-то время, когда не было этого бардака..."

В этой квартире выросла его дочь, ползая вечерами по этому дивану, а затем зачитываясь на нем романами о красивой жизни в далеких странах. Отсюда безвременно ушла в другой мир его любимая жена.

Дочь Якова Петровича осталась без матери в двенадцать лет, росла трудолюбивой: уборка квартиры, домашняя стирка, забота о завтраках, обедах, ужинах, платежи за квартиру, электричество - все с детских лет лежало на ее плечах. Другую женщину вводить в семью Прохоров не захотел - слишком острой была память о жене, да и неизвестно, как бы сложились отношения между Мариной и мачехой.

Заработок токаря-универсала седьмого разряда был на уровне мастера, жизненные запросы его и дочери были невелики, и денег вполне хватало. У них были громоздкий телевизор "Горизонт", стиральная машина "Малютка", в морозилке почти всегда лежал килограмм мяса, выданного на талоны Завкома.

За деньгами и славой Яков Петрович не гнался. Его идеи часто оформлялись как изобретения. Начальник цеха, бывало, подходил к нему с оформленной заявкой на его уже внедренное изобретение и просил расписаться в бумагах. В авторах уже обязательно числились директор завода, начальник конструкторского бюро, начальник цеха и как соавтор в конце ставил свою подпись и Прохоров.

- Никитич, а обязательно директора в заявку включать? - с улыбкой спрашивал иногда Яков Петрович.

-Так положено, Петрович. Надо.

Через некоторое время патентное бюро выдавало ему, как соавтору, красиво оформленный бланк на изобретение. За изобретение полагалось и материальное вознаграждение.

Завком и дирекция не скупились и на моральные поощрения: токарь был занесен в Книгу Почета завода, за отличную работу к юбилеям и всероссийским праздникам выдавались грамоты. Дочь, сидя на диване, очень любила разглядывать красивые бумаги, то и дело спрашивая отца, когда и за что получил он ту или иную награду.

Яков Петрович с удовольствием рассказывал.

Со временем у Прохорова от постоянного стояния за станком стали болеть ноги и спина. Завком иногда выделял ему путевки на санаторно-курортное лечение. Чаще всего зимой, когда спрос на них подал, иногда путевки были "горящие" - срок реализации истекал, а желающих ехать в Адлер под Новый год не находилось.

- Петрович, поедешь? Путевка хорошая, мы тебе ее даже выделим бесплатно. Мацестинской водичкой ножки полечишь.

- С дочерью надо поговорить.

Дочь с удовольствием отпускала отца:

- Конечно, езжай, папа! И мне легче будет, я постоянно занята, у меня зимняя сессия на носу!