Гонцы весны

Крупицкий удивленно смотрит ей вслед.

К р у п и ц к и й. Ну-с, как вам понравился наш гость?

И г о р ь. С первого взгляда сказать трудно.

К р у п и ц к и й. Да, трудно, очень трудно завоевывать единоверцев. Он призывает думать о борьбе с хозяевами… Неужели он… Впрочем, не надо спешить. Идемте, Пьер… (Идет по берегу.)

Л и з а  выходит из землянки.

И г о р ь. Лиза, ты в аптеку?

Л и з а. В аптеку.

И г о р ь. Позволь мне пойти с тобой.

Л и з а. Дорога, Игорь Михайлыч, не заказана. (Прошла, вдруг остановилась, улыбнулась.) Да идемте же, чудной!..

Из-за землянки выскакивает  К у з ь м и н.

К у з ь м и н. Стой, ягодка! Не признала? (Смеется.) Помнишь, как я крапивкой тебя: не лазь по чужим огородам, не лазь!

Л и з а. Ой, дядя Никифор? Откуда вы?

К у з ь м и н. А с неба. Во-он с той тучки. (Смеется.) Батька-то твой где? В хоромах?

Л и з а. Хворает он.

К у з ь м и н. А ты торопишься, видать?

Л и з а. В аптеку иду.

К у з ь м и н. Ну, иди, иди…

Лиза и Игорь уходят.

(Подошел к землянке, осматривается.) Так…

Из землянки выходит  Г о р и н, не замечая Кузьмина.

(Сзади бросается к Горину, хватает его за плечи.) Здорово!

Г о р и н (оборачиваясь). Ты что, паря, выпил лишку?

К у з ь м и н. Не признал, соседушка?

Г о р и н. Тьфу ты! Кузьмин. Никишка! Да неужто это ты?

К у з ь м и н. Собственной обличностью. (Хохочет.) Здоров, Матвейка. Что тут делаешь?

Г о р и н. Небо подпираю.

К у з ь м и н. Так это твоя хоромина? Богатей! В мышиное сословие определен?

Г о р и н. Садись, где стоишь.

Сели.

(Берет топор, начинает точить.) Тебя каким ветром занесло?

К у з ь м и н. Выгнал меня папаня. Сам знаешь, какой он хапуга. Надумал я отделиться. А он, сукин кот, чересседельником меня отхлестал. Это в мои-то годы. Каково?

Г о р и н. Та-ак, значит, воюешь?!

К у з ь м и н. Не отступлюсь. Ни в жисть! А помнишь, Матвейка, как мы с тобой на покосе к девкам в шалаши лазили? Помнишь, как на льду из-за Нюрки носы друг другу красили? (Хохочет.) Уплыло времечко, уплыло…

Г о р и н. Не вернешь.

К у з ь м и н. Ну, а теперь как живешь? Ушел из села, избенку свою бросил, как в воду канул.

Г о р и н. Во-он мост строю. (Показывает.)

К у з ь м и н. И домой не тянет? Чудной ты мужик, Матвей. Каким сызмальства был, таким и ходишь.

Г о р и н. Сызмальства меня пастушонком ветра да дожди секли. Потом твой батя ребра считал. Не помнишь?

К у з ь м и н. Да уж досталось нам с тобой от бати.

Г о р и н. Небось запахал мою кормилицу?

К у з ь м и н. За Кривым бродом запахал. Да и что ей без борозды лежать. Тоскует земля.

Г о р и н. Тоскует.

К у з ь м и н. А коли вернешься, может, и отдаст.

Г о р и н. Пни да коренья отдаст.

К у з ь м и н. Это верно… Эх, вырвать бы мне у батьки свою половину. Я бы тебя, Матвей, к себе взял. (Пауза.) Лизка-то твоя совсем девкой стала. Видел ее.

Г о р и н. Лизка… Горько мне с ней.

К у з ь м и н. Да ты што? (Пауза.) Парень-то не обижает?

Г о р и н. Ее не обидишь. Характер-то материн.

К у з ь м и н. Оно конешно… (Вглядываясь.) Да ты, никак, избитый? Вон и ссадина на лбу.

Горин молчит.

Та-ак… Десятник, што ль?

Горин вдруг схватил топор.

Стой! Что ты, Матвейка! Брось… По совести скажу: я ведь батю тоже хотел… А каторга? Да ну ее к ляду! Пойдем выпьем.

Г о р и н. Что-то делать надо? Что?

К у з ь м и н. Пойдем… У меня на бутылку хватит.

Г о р и н. Нет, Никифор. В другой раз. А сейчас я и без того пьян. Прощевай. (Ловко заткнул топор за пояс и пошел.)

Кузьмин тревожно глядит ему вслед.

З а т е м н е н и е.

КАРТИНА ТРЕТЬЯ

Гостиная в доме Клавдии Гавриловны Поповой. Дверь, ведущая в комнату Ульянова, открыта. Видно, как  У л ь я н о в, склонясь над столом, пишет.

Из соседней комнаты долетают звуки чатхана — хакасского музыкального инструмента — и горловое пение.

Ульянов подошел к двери, послушал, с улыбкой покачал головой, подошел к киоту, рассматривает иконы.

В гостиную входит  К л а в д и я  Г а в р и л о в н а.

К л а в д и я  Г а в р и л о в н а (испуганно, шепотом). Орут? (Прислушалась.) Ишь как хрипит, прости господи…

У л ь я н о в. А мне это не мешает, Клавдия Гавриловна.