Горбун лорда Кромвеля

— Да, я уже пытался осмотреть болота. Разумеется, подобным предположением нельзя пренебрегать. Завтра мы с мировым судьей Копингером непременно его обсудим.

— Я уверен, что оно окажется верным.

Это заявление я оставил без ответа.

— Полагаю, нам следует сообщить братии, что Саймон Уэлплей скончался в результате тяжкого недуга, — продолжал аббат. — Вы согласны со мной, сэр?

На минуту задумавшись, я решил, что новый приступ паники в монастыре мне совершенно ни к чему.

— Думаю, именно так и надо поступить, — кивнул я.

— Я должен буду написать его семье. Родителям я сообщу то же самое.

— Да, это разумно. Вряд ли стоит сообщать им, что, по мнению приора, их сына сейчас поджаривают на адском пламени, — процедил я, охваченный приступом внезапного раздражения.

Приор Мортимус уже открыл рот, чтобы вступить в спор, но аббат не дал ему сделать этого.

— Идем брат Мортимус, у нас много дел. Надо приказать вырыть еще одну могилу.

Аббат поклонился и направился к дверям; приор, бросив на меня исполненный откровенной неприязни взгляд, последовал за ним.

— Брат Гай, как вы думаете, что на самом деле случилось с Саймоном? — спросил Марк, когда аббат и приор удалились.

— Я постараюсь это выяснить. Для этого придется вскрыть тело, — вздохнул брат Гай и помотал головой, словно отгоняя тяжкие видения. — Это нелегко, когда дело касается человека, которого ты хорошо знал. Но сделать это необходимо. Причем срочно, пока труп не начал разлагаться.

Он склонил голову и закрыл глаза, шепча молитву, затем вновь глубоко вздохнул.

— Если вы позволите, я вас оставлю.

Я кивнул. Лекарь вышел из кухни и, судя по звуку гулко отдававшихся в коридоре шагов, направился в свой кабинет. Несколько мгновений после его ухода мы с Марком хранили молчание. Щеки моего юного товарища слегка порозовели, и все-таки он имел непривычно унылый и подавленный вид. Что до меня самого, то дрожь, сотрясавшая мое тело, наконец унялась, однако я по-прежнему чувствовал себя далеко не лучшим образом. Тут вернулась Элис с чашкой какой-то дымящейся жидкости.

— Я приготовила для вас успокоительный настой, сэр.

— Благодарю вас.

— В вестибюле вас ожидают два монаха — те, что служат в казначействе. Они принесли целую гору книг.

— Каких книг? Ах да. Марк, иди, распорядись, чтобы они отнесли эти книги в нашу комнату.

— Да, сэр.

Марк открыл дверь, и из кабинета брата Гая до меня донесся жуткий скрежет пилы, вгрызающейся в человеческие кости. Когда дверь за Марком закрылась, я облегченно вздохнул и отпил из чашки, принесенной Элис. У настоя оказался терпкий привкус мускуса.

— Этот настой помогает успокоиться и прогоняет прочь меланхолию.

— Очень вкусно. Спасибо, Элис.

Девушка испытующе смотрела на меня, прижав к груди руки.

— Сэр, я должна попросить у вас извинения. Я проявила непозволительную дерзость.

— Оставьте, Элис. Все это сущие пустяки. Мы все были слишком взволнованы.

Девушка помолчала, словно набираясь решимости, и наконец произнесла:

— Сэр, наверное, мои слова покажутся вам вызывающими. Но я хочу повторить: то, что я видела, отнюдь не кажется мне работой дьявола.

— Возможно, вы правы. Подчас мы слишком поспешно объявляем все непонятное или пугающее делом рук дьявола. Скажу откровенно, поведение этого несчастного так напугало меня, что я решил: здесь не обошлось без дьявольских козней. Но, полагаю, брат Гай придерживается иного мнения на этот счет. Сейчас он как раз вскрывает тело.

Элис молча перекрестилась.

— Как бы то ни было, — продолжал я, — мы должны помнить о присутствии сатаны в нашем грешном мире и сохранять бдительность.

— Мне кажется… — неуверенно произнесла Элис и осеклась.

— Продолжайте, прошу вас. Со мной вы можете говорить без обиняков. И вы очень меня обяжете, если согласитесь присесть.

— Спасибо.

Элис села, не сводя с меня больших голубых глаз. Во взгляде ее застыла настороженность. Я обратил внимание на то, что у девушки на редкость чистая и гладкая кожа.

— Мне кажется, происки дьявола заключаются в том, что он заставляет людей творить зло, вселяет в них жестокость, жадность и гордыню, — убежденно заявила Элис. — Сатане ни к чему лишать их рассудка и заставлять бешено скакать, метаться и бредить.

— Согласен с вами, Элис, — кивнул я. — В суде я имел возможность наблюдать самые крайние проявления тех качеств, о которых вы только что упомянули. И отнюдь не только среди обвиняемых. Однако все люди, одержимые этими грехами, были совершенно здоровы.

Тут перед внутренним моим взором с пугающей отчетливостью возникло лицо лорда Кромвеля. Я даже заморгал, отгоняя видение.

— Зло проникает повсюду, — подхватила Элис. Настороженность в ее взгляде исчезла, теперь он был исполнен грусти. — Подчас мне кажется, что жажда наживы и почестей способна превратить людей в кровожадных львов, которые не остановятся перед любыми жертвами.

— Хорошо сказано. Но где же вам, юной девушке, довелось столкнуться с проявлениями подобного зла? — вкрадчиво осведомился я. — Неужели здесь, в святой обители?