Горечь и сладость любви

– Ничего особенного, – пожал он плечами, – просто у меня есть друг Яша. Яков Владимирович Ромашов Он, может быть, мой единственный настоящий друг. И я хочу вас с ним познакомить.

– Я не знаю, – растерялась Клава.

– А чего тут знать-то. Вот сейчас и поедем.

– Куда? – глаза Клавы стали круглыми.

– К Яше.

– А он не может приехать сюда?

– Ну что вы! Яша и кафе – вещи практически несовместимые.

– Чем же он занимается?

– Яков – айтишник. Компьютеры – это его всё, – усмехнулся Данилов. – Так что поднимайтесь со стула, Клавдия Сергеевна, и вперёд!

– Но я не могу! – пискнула Клавдия.

– Можете, можете, – заверил её Данилов, взял за руку и потащил к выходу.

Уже оказавшись в его машине, Клава подумала: «Какая же я дура! Еду с едва знакомым мужиком к другому абсолютно неизвестному мужику. А потом побегу в полицию писать заявление». Оборвав на этом месте свои мечущиеся мысли, она прикусила нижнюю губу до белой полоски.

Данилов вёл автомобиль так ровно, что казалось, они не едут по дороге, а плывут по каналу, оставляя позади себя берега улиц, светящиеся огнями реклам и фонарей.

«Вот возьму и выпрыгну на ходу, – подумала Клава, – будет тогда знать». Она и сама не могла бы ответить на вопрос, кому предназначалась её мнимая угроза, Андрею Ивановичу Данилову или так коварно подставившей её подруге Вере.

«Ну, Верка, погоди!» – теперь Клавдия в мыслях осознанно обратилась к Вере.

В это время автомобиль остановился. Данилов вышел из машины, открыл дверь с её стороны и сказал:

– Приехали, Клавдия Сергеевна, выходите.

Выбравшись из салона, Клавдия встала рядом с Даниловым и проговорила насмешливо, хотя ей было вовсе не до смеха:

– В ваших устах эта фраза прозвучала несколько двусмысленно.

– То есть? – удивился Данилов.

– Вы произнесли её таким тоном, словно предложили мне вытряхиваться из вашей машины.

– Ну что вы, – невольно улыбнулся Андрей, – я никогда бы не посмел такого сказать вам.

– Я и не говорю, что вы сказали, – упорствовала девушка, – вы об этом подумали.

Он тихо рассмеялся, подхватил её под локоть и подвёл к подъезду, набрал номер домофона, а когда кто-то отозвался ему, проговорил:

– Яша, открывай, это я, Андрей.

В ответ что-то пробурчали.

Рот Данилова расплылся до ушей, и он проговорил:

– Не ворчи. И учти, что я не один.

Вероятно, собеседник спросил у Данилова, с кем он, так как Андрей Иванович ответил:

– Сейчас поднимемся и увидишь. Откроешь ты, наконец, или нет?

Клаве показалось, что дверь им могут и не открыть, но она ошиблась. Внутри что-то щёлкнуло, Данилов взялся за ручку, открыл дверь и подтолкнул Клавдию внутрь подъезда.

Клава, конечно, сразу заметила, что дом двухэтажный, но только сейчас, ступая по деревянной, крашенной масляной краской лестнице, она сообразила, что дом старый и построен, наверное, до первого переворота в семнадцатом году прошлого века. Хотя, может быть, и позднее, но точно до войны или сразу после неё.

– Клавдия Сергеевна, – тихо окликнул Данилов.

– А? – очнулась Клава. – Что?

– Вы так пристально разглядываете лестницу, что я подумал, не уронили ли вы чего-нибудь, например, заколку.

– Нет, не уронила, я лестницу рассматривала. В доме такого типа лет сто не была.

– Надо же, – улыбнулся мужчина, – а я вам больше двадцати пяти не дал бы.

– Не умничайте, – проговорила Клавдия делано строго, подражая голосу завуча из их школы Валентины Ивановны Андреевой.

– Простите, – смутился Андрей и, потупив глаза, проговорил, как примерный ученик: – Клавдия Сергеевна, я больше не буду.

Клавдия погрозила ему пальцем и, не удержавшись, рассмеялась:

– Знаю, знаю, мы это проходили! Вы будете безобразничать всё в том же размере! Не больше и не меньше!

Он кивнул, всё ещё пряча улыбку в уголках губ.

«Настроение я ему всё-таки подняла», – с удовлетворением подумала Клавдия.

А Данилов проговорил уже серьёзно:

– Да, вы верно подметили, что лестницы, как и перекрытия в этих домах, деревянные, но зато какие шикарные квартиры! Просторные, с высокими потолками и окнами, по коридору можно на велосипеде кататься, а кухня без всякого переноса стен похожа, скорее, на столовую.

– Странно, – проговорила Клавдия, – что эти дома в своё время не превратили в коммуналки.

– Повезло, – отозвался Данилов.

– У вашего друга большая семья? – осмелилась спросить Клавдия.

– Яша живёт один. Эта квартира досталась ему от прабабки. Вот у них когда-то была большая семья.

– А где же все остальные?

– Кого давно нет, кто уехал ещё в прошлом веке на поиски счастья и затерялся во времени.

– Прабабушка жила здесь одна? – почему-то испуганно спросила Клавдия.

– Да, наверное, лет десять. Но её навещали дети, внуки. Яша подолгу здесь жил в детстве. Потом он учился в столице, а прабабушку забрала к себе её младшая дочь, бабушка Яши.

– А где они теперь? – машинально спросила Клавдия, заранее зная ответ на свой вопрос. Но она ошиблась.

– В Анапе, – ответил Данилов. – Прабабушке, правда, уже сто шесть лет, но, не поверите, она ещё каждое утро в море плавает.

– Какая она молодец! – с искренним восхищением вырвалось у Клавдии.

И Данилов одарил её одобрительным взглядом.