Горячка

Берега оживлялись теперь стадами птиц, бродивших в воде на длинных ногах, с перьями всех возможных окрасок, которые сотнями охотились на маленьких заливах. Нас они совершенно не боялись; однажды утром, с выключенным двигателем мы дрейфовали среди стада венценосных журавлей, совершенно им не мешая, имея возможность следить за ними будто на специально подготовленном представлении: это были крупные птицы с длинными, остроконечными клювами, с замечательным пепельно-голубым оперением, с длинными черными ногами. Их гордо изогнутые шеи и головы, увенчанные венцом из драгоценных перьев, блестели в солнечных лучах.

Тем не менее, наше приближение вызвало массовый отлет целых стад птиц, напоминавших цапель, с девственно-белыми перьями. Они летели клином, в абсолютной тишине, с широко распростертыми крыльями; сделав громадный круг в небе, они исчезли из виду.

Мы глядели на них, затаив дыхание, молча, насыщаясь красотой. Все эти представления над самой водой, которые природа устраивала исключительно для нас, в наибольшей мере удерживали всех нас в состоянии как бы между сном и реальностью, несколько глуповатой беззаботности.

На закате нас охватывала волна сырой и тяжелой жары, как будто бы лес выделял тепло, складированного солнечного жара за целый день. Я очень хорошо запомнил один из подобных вечеров, напоенных ароматом громадных ночных цветов, которые только-только раскрылись. Птицы замолкли. В спокойных джунглях можно было слышать лишь скрежетание "летучих собак", огромных, только что проснувшихся летучих мышей. Над водой, как и всякий вечер, вздымался какой-то темный туман, водные испарения, которые быстро темнели по мере наступления ночи.

Вдруг над водой появилась, вынырнув из этой мглы, стая лиловых фламинго с длинными шеями; и все они начали кружить возле нас. Самые меньшие оставалась в средине круга, другие же заняли позиции вдали от центра. Все они не издавали ни малейшего звука; их длинные, красные ноги тянулись сзади, иногда цепляясь за поверхность воды, громадные же, остроконечные крылья, казалось, движутся в замедленном темпе. Длинные шеи мерно покачивались. Головы, законченные огромными, искривленными клювами, попеременно поднимались и опускались. Это все вызывало впечатление, словно здесь работает какая-то волшебная карусель, некий Merry-go-round с сидениями необычной формы. Танец этот длился вплоть до наступления темноты, когда можно было видеть только светлые полосы, после чего, как бы получив какой-то сигнал, птицы прервали круг и исчезли во мраке.

Как-то раз нам встретилось семейство гиппопотамов – четверо взрослых и двое маленьких толстячков, отдыхающее на берегу. Один сидел в воде, метрах в двух от остальных, с блестящей на солнце спиной, располагавшейся на самом стыке воздуха с водой.

- Боже мой! – воскликнул Пауло, - какие же они громадные!

Он тут же отвел пирогу, беря курс на средину реки. Я схватил ружье, готовый к любой случайности, намереваясь пристрелить первое же животное, которое к нам приблизится. Вообще-то я считал их достаточно симпатичными созданиями, но до сих пор не видал таких огромных. Жизнь у них была просто райская – они были единственными в округе. На берегу, самец – гигантская черная масса трехметровой ширины – зевал, раскрывая гигантскую розовую пасть, и присматривался к нам.

Они даже не пошевелились. У того, что сидел в воде и выглядел истинной горой мяса, не дрогнула даже шкура на спине.



Через пару дней нас заставило задуматься постоянное присутствие крокодилов.

- А тебе не кажется, что их здесь многовато?

- Вообще-то, да.

Их можно было видеть практически по всем берегам; они лежали в каждом заливчике и в каждой щели среди путаницы мангровых деревьев. Они же присутствовали на стволах, лежащих прямо на поверхности воды, вцепившись в полусгнившую древесину, словно стражники, недвижно приоткрыв пасть. Они грелись на солнышке по пять-шесть особей, один жирнее другого.

Эти крокодилы были людоедами, именно так их называли на местных наречиях, и все они принадлежали к наибольшему из трех или четырех видов хищников, населявших реку. Крупные самцы достигали шести метров в длину. Посмотреть было на что: доисторические чудовища со вздутыми пузами посреди тела, а спины и хвосты у них были покрыты двойными рядами твердых выступов, словно зубья у пилы. Их полуоткрытые пасти с неправильными чертами, казалось, сардонически усмехаются, показывая свету длинные, острые зубы. Чешуя же была темно-зеленой, отбрасывающей темные отблески. У некоторых, которые поднимали голову высоко, можно было видеть фрагмент живота с ярко-желтой чешуей.

Они шевелились не больше, чем стволы деревьев. Иногда, когда мы приближались, кто-нибудь из них сотрясался, поднявшись на толстых лапах, после чего неприятным, волнистым движением тихо скрывался в воде, при этом на поверхности появлялись лишь незначительные морщинки.