Горький и евреи. По дневникам, переписке и воспоминаниям современников

В начале этой главы представляется необходимым напомнить читателю о полемике по «еврейскому вопросу», развернувшейся в конце XIX века в только что объединенной Бисмарком в Империю (Второй Рейх) Германии[218]

. Именно в это время для характеристики отношения христиан к евреям стали использоваться такие понятия, как филосемитизм и его антоним — антисемитизм. Оба эти понятия появились практически одновременно. Немецкий журналист Вильгельм Марр — политический анархист и страстный борец против еврейского засилья, впервые употребил термин «антисемитизм» взамен аналогичных ему понятий «антииудаизм» и «юдофобия» в своем памфлете «Путь к победе германства над еврейством» («Der Weg zum Sieg des Germanenthums über das Judenthum», 1880 г.). Этот термин, несмотря на его псевдонаучность — семитами Марр считал лишь «расовых» евреев (sic!) — прочно вошел в международную политико-публицисти-ческую лексику. Ситуация в бисмарковской Германской империи, где евреи, хотя и были практически уравнены в правах с христианами и официально считались «немцами Моисеева закона»[219]

, отнюдь не являла собой картину религиозно-национальной терпимости по отношению к еврейскому меньшинству. Напротив, в антисемитизме не видели ничего зазорного. Политические партии, газеты, профсоюзы с гордостью называли себя антисемитскими, поднимали антисемитизм как флаг, даже если их основная программа и цели были куда шире еврейского вопроса. Антисемитизм вместе с национализмом, антикапитализ-мом и христианской религиозностью[220]

являлся частью национальной самоидентификации консервативных движений, напуганных ростом капитализма. В этой атмосфере и появилось понятие филосемитизма. Полагают [KARP-SUTCLIFFE], что родилось оно как раз в кругах антисемитов, как презрительное прозвище их оппонентов. Филосемит в устах правых консерваторов означал нечто гнусное и извращенное, поскольку:

Им было очевидно, что тот, кто сопротивлялся антисемитизму, обязательно связан с евреями, не способен устоять перед еврейскими деньгами и властью, всему тому, с чем антисемиты боролись [KARPSUTCLIFFE. Р. 26].

Даже те, кто сопротивлялся национал-шовинизму в имперской Германии, в первую очередь Социал-демократическая партия, в руководстве которой было много евреев и которая осуждала антисемитизм, воленс-ноленс, должны были отмежеваться и от отождествления их с филосемитами. Вслед за своим учителем Карлом Марксом немецкие социалисты полагали

еврейство химерической национальностью. В статье «К еврейскому вопросу» Маркс пишет, что «деньги — это ревнивый бог Израиля, перед лицом которого не должно быть никакого другого бога». Для Маркса мирской культ еврея — торгашество; в еврейской религии содержится презрение к теории, искусству, истории, презрение к человеку как самоцели. <…> Отождествление еврейства с буржуазным началом, общепринятое среди французских социалистов и немецких младогегельянцев, приводит Маркса к парадоксальному выводу, что «эмансипация евреев в ее конечном значении есть эмансипация человечества от еврейства», то есть эмансипация предполагает полный отказ евреев от своего духовного наследия, исчезновение «еврейских начал» из жизни и культуры человечества [ЭЕЭ/article/12641].