Горький и евреи. По дневникам, переписке и воспоминаниям современников

Когда пароход приблизился к Фер-Айленду, от берега отошло специальное судно с корреспондентами и несколькими делегациями, чтобы встретить Горького в открытом море…

…. репортеры и делегации встречающих зашли на пароход и представились Горькому.

Среди них были: А. Каган как — представитель Бунда и «Форвертса», М. Хилквит[244]

и г. Уилшер[245] — от социалистов…

На пароходе был также приемный сын Горького Пешков, революционер Иван Народный[246] и <импресарио> Джозеф Манделькерн, который познакомился с Горьким во время своего последнего визита в Россию. Встреча Горького с приемным сыном было очень трогательна. Горький ласково обнял молодого человека, глаза его были полны слез.

«Помнишь ли ты нашу приятельницу Рахиль Каплан[247]

? — спросил Горький. — Она, бедная, погибла. Ее случайно разорвал бомбой в Нижнем Новгороде».

Это известие потрясло молодого Пешкова. Рахиль Каплан была близким другом семьи Горького.

II

Услышав приветствие Кагана и Хилквита на русском языке, <Горький> вскочил от радости и тепло начал пожимать им руки. Особенно горячо он приветствовал представителя Бунда: «Я бундист, — сказал он. — Я был очень тесно связан с этой организацией в России». В дальнейшем разговоре со встречающими его первым вопросом было: «Вы бундист?»

<…>

Потом Горький уединился с А. Каганом и М. Хилквитом и говори с ними полчаса. <После этого он> послал за репортерами и обещал ответить на несколько вопросов.

Разумеется, Горький говорил по-русски. Переводил А. Каган.

..Одним из вопросов был следующий:

«Каково будет положение евреев при новом правительстве?»

«Это очень сложный вопрос, — ответил Горький. — Я могу только сказать, что Россия поступила бы хорошо, дав евреям полные права. Это прекрасный и недооцененный народ».

III