Горький май 42-го. Разгром Крымского фронта. Харьковский котёл

Итак, вмешивался ли Мехлис в оперативные вопросы на Крымском фронте? Да. Вмешивался. Но не настолько, чтобы полностью «оттереть» от них Д.Т. Козлова. К тому же делал он это не от «хорошей жизни». Представителю Ставки и своих забот хватало. Как помним, он «волок тяжёлый воз»: им решались и организационные, и кадровые вопросы, и проблемы снабжения фронта. Не забывал Л.З. Мехлис и о том, что он – комиссар и глава Главного политического управления РККА. Потому им контролировалась и политико-идеологическая работа на фронте. Словом, представителю Ставки хватало забот. И то, что приходилось ещё уделять значительное внимание оперативным делам, его не только не радовало, а, смеем предположить, буквально раздражало. Во всяком случае, ничем, кроме сильного раздражения, нельзя объяснить резкий тон телеграммы в Ставку от 29 марта 1942 года.

Но ведь Л.З. Мехлис не прибыл с таким предвзятым отношением к Д.Т. Козлову в Крым в январе. Ведь очень хорошо видна эволюция его отношения к командующему.

В телеграмме от 22 января:

«Козлов оставляет впечатление растерявшегося и неуверенного в своих действиях командира» [20; 5], [25; 30], [26; 327].

В телеграмме от 9 марта:

«…Козлов – человек невысокой военной и общей культуры, отягощать себя работой не любит…» [25; 37].

Ну и, наконец, просто-таки «убийственная» для Козлова характеристика в докладе от 29 марта.

Л.З. Мехлис действительно в выражениях не стеснялся. Но, как мы помним, комиссара ещё с гражданской упрекали, что при всех его достоинствах (смелость, самоотверженность, железная воля, умение повести за собой людей, честность, работоспособность) не обладал он политическим тактом, дипломатичностью, политкорректностью, как сказали бы в наше «демократическое» время. За межвоенный период Лев Захарович дипломатичности так и не приобрёл. Служивший с ним в годы Великой Отечественной К.А. Мерецков прямо назвал его человеком грубым [21; 320].

Но, отбрасывая словесное оформление характеристик, которые Л.З. Мехлис давал Д.Т. Козлову, был ли армейский комиссар не прав по существу? И его ли вина в крайне неудачном командовании Д.Т. Козлова?

Вот факты биографии генерала после керченской трагедии. Был снят с поста командующего фронтом (по факту его расформирования), понижен в звании до генерал-майора. В июне-августе 1942 года – командующий 6-й, а затем 9-й резервными армиями Ставки ВГК. 9-я резервная армия в конце августа 1942 года была переименована в 24-ю армию и включена в состав Сталинградского фронта. Видимо, даже в должности командарма Д.Т. Козлов не «блистал». И хотя каких-то сокрушительных провалов у него не было, но и особо успешным его командование, наверное, нельзя было назвать (почему бы это? Ведь нет уже рядом «демона» Мехлиса, не мешает он Козлову). Уже с октября 1942 года его переводят на должность заместителя командующего Воронежским фронтом по формированию

(т.е. даже «с армии» его убрали «от греха подальше» в преддверии контрудара под Сталинградом). С мая по август 1943 года – уполномоченный Ставки ВГК на Ленинградском фронте. С августа 1943 года и до конца войны – заместитель командующего войсками Забайкальского фронта. В этой должности принимал участие в боях против Японии [1; 60], [23; 6].

Итак, Д.Т. Козлов, судя по его послужному списку, – типичный «зам.». На должность командующего не только фронтом, но и армией он «не тянул». Даже после войны был сначала заместителем командующего Забайкальским военным округом, а затем помощником командующего в том же ЗабВО и Белорусском военном округе. С последней должности и ушёл на пенсию [23; 6]. Округа ему не доверяли по простой причине: времена были напряжённые, «холодная война», которая в любой момент могла перерасти в «горячую». Военный округ, войска которого начинают воевать, становится фронтом, реже – армией. А ни командующим фронтом, ни командующим армией Д.Т. Козлов быть не мог.

Чтобы читатель не подумал, что мы «подгоняем» факты биографии Д.Т. Козлова под свою схему (как это делают «объективные» историки с фактами биографии Л.З. Мехлиса), дадим слово человеку, которого очень трудно заподозрить в симпатии к Л.З. Мехлису, и, следовательно, по этой причине в каком-то наговоре на Д.Т. Козлова. Этот человек – А.М. Василевский. Вот что он написал о Д.Т. Козлове в своих воспоминаниях: