Горький пепел

Командующий отвернулся и пошел прочь, что-то пробормотав, тяжелое и неприятное. Проигрывающий, теряющий людей, уставший, измотанный мучительными головными болями, Люк периодами видел красные пульсирующие пятна в районе висков Майлза. Его светлость снова полез за сигаретой, чтобы заглушить голос совести. Ведь за оставшиеся часы он должен был очистить смерчами хотя бы Шестнадцатый форт и прикрыть наступление на рассвете. А теперь вся операция по возвращению фортов под угрозой.

Люк не представлял, что ему делать. Как искать Берни, как спасти? Нужно было использовать все возможности – и для начала он, сделав две затяжки и выбросив сигарету, снова взмыл в воздух змеем и понесся наверх, туда, где струились перламутровые реки родной стихии.

Но в этот раз он летел не затем, чтобы подпитаться. Он завис высоко над землей, задрав башку и всматриваясь в клубящиеся потоки мощных воздушных рек. Распахнул клюв и заклекотал – громко, как только мог, мысленно призывая: «Покажитесь! Я такой же, как вы! Мне нужна помощь!»

Опять появилось ощущение чужого внимательного и слегка недовольного взгляда. Он все орал и орал, и пронзительный вой-клекот разливался в небесах – но его игнорировали.

«Помогите! Прошу! Неужели вам все равно?»

В глубине перламутровых потоков вдруг мелькнули гигантские – в сотни раз больше самого Люка – тела. Светлые тени, петлями пронесшиеся сверху и снова пропавшие. Люк метнулся за ними, ворвавшись в стихийную реку и голося изо всех сил: «Помогите! Прошу! Я заплачу, если хотите! Заплачу чем скажете!»

Он несся за одной из замеченных ускользающих теней и орал, чувствуя себя надоедливым червяком, но не останавливался.

«Сто-о-о-ойте-е-е-е!»

Сегодня он не имеет права останавливаться.

«Я ра-а-а-аспла-а-а-ачусь всем чем уго-о-одно-о-о… о-ох ты ж м-ма-а-а-ат-т-т-ть!»

Ускользающая тень вдруг развернулась, оскалившись десятками огромных полупрозначных сияющих голов – таких же клювастых, как у Люка, с такими же зубастыми пастями. Люк отчаянно матерился, едва не влетев в один из клювов, – сделал вираж через голову и завис перед гигантским, извивающимся, сияющим перламутром многоголовым птицезмеем, по сравнению с которым он был даже не червячком – мошкой. Адреналин, щедро взорвавшийся в жилах, заставил его содрогаться и почти терять сознание. Многоголовый змей раскрыл пасти, и в мозг ворвалось оглушительное шипение на десятки голосов, похожее одновременно на вой ветра и шелест травы, шорох гальки и звук набегающих волн.

«Ч-ш-ш-ш-што-о-о хочеш-ш-ш-ш-шь ты, надоедливый с-с-с-с-с-с-сын Белого? Ты утомил нас-с-с-с-с-с-с…»

«Помощи, – прошелестел Люк. – Мой брат похищен, моя земля погибает от войны. Помогите спасти его, помогите победить врагов. А я дам вам то, что вы захотите».

Птицезмей содрогнулся, шеи-ветра изогнулись, клювопасти задергались – и раздалось оглушительное, прерывистое шипение. Люк, в ужасе отпрянувший назад, только через несколько мгновений сообразил, что над ним смеются.

«З-с-с-с-сабавный з-с-с-с-сме-е-еныш-ш-ш-ш, – пророкотала одна из голов. – Ч-ш-ш-ш-што-о-о ты мос-с-с-жеш-ш-ш-шь дать нам такого, что мы не с-с-с-способны вз-с-с-сять с-с-с-сами?»

«А просто так не поможете? – с надеждой предположил Люк. – Я же одной с вами стихии, – он вспомнил слова Нории. – Разве не я вам хозяин?»

На этот раз клювастые стихийные змеи смеялись так, что Люка снесло ветром и кувырком протащило назад километров на пять. Но когда в голове прояснилось, потешающийся многоголовый дух снова неуловимо быстро рванул к нему и завис вплотную.

«Дас-с-с-же коронованный Инландер намс-с-с не хоз-с-с-сяин, а прос-с-с-с-ситель, – проревели ему в морду. – А ты кто? Обрубокс-с-с-с-с-с!»

Люк проглотил «обрубка». Он все бы сейчас проглотил.

«Нам больно с-с-с-спус-с-с-скаться к земле, с-с-с-слиш-ш-ш-шком велика сила другой с-с-с-стихи-и-и, – шипели ему. – С-с-с-слишком больно отрыватьс-с-с-ся от неба. Чем з-с-с-саплатиш-ш-ш-шь ты за это?»

«А что я могу вам дать?» – осторожно спросил его светлость.

«С-с-своего с-с-сына, например», – и головы синхронно облизнулись. Люк похолодел.

«Нет. Никогда».

Многоголовый насмешливо и оглушительно заклекотал, и головы стали отворачиваться, поднимаясь выше, в стихийную реку.

«З-с-сначит, не нуж-ж-жс-с-сна помощь».

«Может, драгоценности? – в отчаянии крикнул Люк. – У меня огромная сокровищница! Вы же любите… должны любить камни! Я же люблю!»

Огромный стихийный дух повернулся, насмешливо мерцая белыми глазами.

«Я могу с-с-с-с-сам взять вс-с-с-се с-с-с-сокровища мира, змееныш-ш-ш-ш. Улетай, не надоедайс-с-с мне больше-е-е-е. Проглоч-ш-ш-шу!»

И он метнулся прочь, мгновенно исчезая из вида и оставив Люка, оглушенного и несчастного, хлопать крыльями высоко над землей. В голове крутились несколько мыслей, в основном нецензурные, – а еще хотелось рвануть к Марине и спрятать и ее, и еще не рожденного ребенка (неужели правда будет сын?) подальше от Инляндии. Чтобы этот ветряной гад (или гады) до него никогда не добрался.

И зачем стихийному духу его наследник?