Горький пепел

Люк бессильно стоял перед зеркалом, вглядываясь в пустой королевский кабинет. Руки дрожали от напряжения. Что делать, если ему не пройти туда?

– Эй! – позвал он, чувствуя себя идиотом. – Это я. Вы там?

В кабинете было тихо и пусто.

– Я надеюсь, что вы меня слышите, – проговорил он почти умоляюще. – Мне очень нужна помощь! Я вам молока принес… принес бы, если бы мог к вам пройти.

Зеркало вдруг дрогнуло, и Люк заторопился.

– Почтенные хранительницы, – тон он сделал таким льстивым, что зеркало должно было покрыться потеками меда, – я бы не смел вас тревожить, но мне очень нужен ваш совет… мудрый совет и помощь. Мне не пройти к вам. Может, вы появитесь и мы поговорим? Мне больше некого просить…

– С-с-с-с… – зашипело зеркало, и Люк вздрогнул, чуть не выронив бутылки. На прекрасно видимом кресле Луциуса Инландера проявлялись две огромные туманные змеи, отливающие серебром. Они смотрели на него, склонив головы и о чем-то шушукаясь.

– Обходительныйс-с-с како-о-ой… Вс-с-спомнил, наконецс-с-с… – донеслось до него.

– Молоко, – пробормотал Люк покаянно и помахал бутылками. – Вкусное, сладкое… почти как только что из-под коровы…

Он схватил со стола большую жестяную армейскую кружку и вылил в нее молоко – по самые края. Поставил у зеркала и отступил, задерживая дыхание. Змеи к нему не торопились.

– У меня еще шоколад есть, – произнес он с сомнением, – вы любите шоколад?

Змеи, что-то обсуждающие между собой, синхронно посмотрели на него и, кажется, закатили глаза.

– Пожалуйста, – сказал он тихо и устало сел на кровать. – Помогите мне. Пожалуйста.

Овиентис, поколебавшись, неспешно сползли с кресла почившего короля и направились к зеркалу – и Люк выдохнул с облегчением. Вот они застыли с той стороны – и нырнули в зеркало. А через несколько секунд, слегка потускневшие, выползли в комнате Люка.

– Тяжелос-с-с, – прошипела одна, с удовольствием обвиваясь вокруг кружки с молоком и начиная лакать.

– Вс-с-се с-с-слабее Турас-с-с, – вторила ей другая, тоже подползая к кружке. Они пили попеременно, набирая яркость и плотность, а Люк терпеливо подливал молока в пустеющую посуду, хотя ему хотелось кричать: «Поскорее!»

– Малос-с-с-с-с, – грустно прошелестела одна из змей, когда все три бутылки были вылаканы.

– Малос-с-с, – согласилась с ней сохранительница. Подползла к Люку и, обвиваясь вокруг ноги, начала подниматься по его телу. Огромная, прохладная, она положила голову ему на плечо, щекоча стрекающим языком ухо, а хвост ее еще тянулся по полу.

– Нес-с-с-с ранос-с-с-с-с-с-с? – ревниво спросила вторая, вылизывающая остатки молока из кружки.

– Фс-с-с-с-с, – насмешливо шикнула на нее первая. – Вс-с-с-се тебес-с-с по правиламс-с-с-с-с-с, а ес-с-с-сли бы не яс-с-с-с-с, ты егос-с-с з-с-с-самороз-с-с-с-сила быс-с-с-с-с…

– Еще принести? – спросил Люк, вслушиваясь в странный диалог.

– Нетс-с-с-с, – язык овиентис снова коснулся его уха. – Кровис-с-с-с-с-с давай. И рас-с-с-с-с-с-с-сказ-с-с-сывай…

– Крови? – изумился его светлость. – Берите, но как?

– Ранос-с-с-с, – ворчала вторая змея, похожая интонациями на старую классную даму. – Ранос-с-с-с-с-с-с-с-с-с-с-с!

– Айс-с-с, вс-с-с-се, – отмахнулась первая хвостом, спустилась-стекла по локтю Люка вниз и, распахнув пасть, впилась в его запястье клыками. Герцог дернулся, откинул голову и застонал – ощущение было, словно из тела вытягивают усталость и напряжение, – а вторая змея поднялась на хвосте под потолок комнаты, жадно глядя, как пьет ее товарка.

– Говорис-с-с-с, змееныш-ш-ш-ш, – поторопила она.

Люк заговорил, прерываясь и сглатывая, – было больно, но по телу распространялось блаженство, как от употребления слабого наркотика. Он словно парил над полом – такие легкость и прохлада шли по жилам.

Пока он рассказывал – про Берни, про войну, про свои метания, псов тер-сели и то, что дракон говорил о возможности призвать на помощь больших стихийных духов воздуха, и про свое общение с таким духом, – вторая овиентис заползла ему на ногу и, когда первая отцепилась от запястья, тут же впилась в другое.

– Тыс-с-с говорил с-с-с-с великим и мудрымс-с-с с-с-с-с-с-стихийным духомс-с-с Инляндии, – благоговейно прошептала первая овиентис. – Онс-с-с с-с-с-сплетен из-с-с-с многих ветров, имеетс-с-с тыс-с-с-сячи голов и хвос-с-с-стов… Един и одновременно с-с-с-с-состоит из множес-с-с-ства с-с-с-с-стихийных духов поменьс-с-сше, которые могут отделятьс-с-с-ся от него и с-с-с-снова возвращатьс-с-ся в единое тело… Рас-с-с-стекаетс-с-с-ся над вс-с-сей Турой, но с-с-сос-с-с-средоточение его – над с-с-с-страной Инлия.

– Ес-с-с-с-с-сли… тьфу, – Люк прокашлялся. – Если он так велик, почему не может помочь? Разве он не должен защищать Инляндию?

– С-с-с-стихийные духи тоже с-с-слабеют, – печально прошелестела воздушная змея. – Потратит с-с-с-силы на помощь тебе – с-с-с-станет еще с-с-с-слабее, а это отразится на вс-с-сей Туре.

– Но зачем ему мой сын? Тем более он еще не родился.

Вторая овиентис отцепилась от запястья, и Люк потряс им, а затем осторожно погладил сытую змею по голове. Та зашипела от удовольствия.