Город Дождя

открыть мне важные тайны. Перед тем, как покинуть кухню, я тоже задержалась у зеркала. И

долго стояла так, напряжённо всматриваясь, постепенно приближаясь к своему отражению,

как зачарованная, не в силах отвести взгляда с гладкой поверхности, где на меня пытливо

смотрело моё alter ego. Я почувствовала, как во мне нарастает тревога, но только ещё ближе

придвинулась к своему двойнику. Это было похоже на любопытный страх ребёнка, который

начертил на зеркале мыльную лестницу, и ждёт, когда на ней появится чёрная фигура

Пиковой Дамы. В какой-то момент мне привиделось, что на меня, жестоко ухмыляясь,

смотрит незнакомый человек – я видела своё тело, но оно казалось мне совершенно чужым.

Очень странное чувство. Я вздрогнула. Что это было: очередной знак превращения, или

просто усталость? В любом случае, это уже ничего не меняет. С такими мыслями я вышла из

кухни. Спустя несколько минут я уже крепко спала.

Когда я открыла глаза, то сразу ощутила беспокойство. Я долго смотрела на часы и не могла

понять, о чём они говорят мне; лишь через некоторое время мне стало ясно, что я проспала

до глубокого вечера, и теперь опаздываю на свою, возможно, во многом решающую встречу.

Я быстро собралась, обрушивая страшные проклятья на не прозвеневший будильник. Только

открывая входную дверь, я услышала плач, доносившийся из комнаты Радуги. Неожиданное

удивление быстро сменилось лёгким сочувствием, которое, впрочем, так же быстро

превратилось в мысль, что такое сочувствие, которое будило во мне порыв утешить её,

может стоить мне дорого. Поэтому я решительно захлопнула за собой дверь, оставив за ней

чужую боль. Внимание всегда стоит дорого. Оно всегда требует какой-то платы, а иногда

хочет жертв. Меня часто мучит вопрос – а не была ли болезнь Андрея такой жертвой? В

детстве он всегда радовался, когда заболевал, но не по той причине, что не надо было идти в

детский сад или школу: тогда родители возвращались домой пораньше, отпрашивались с

работы, дарили своему ребёнку ту заботу и любовь, которые ему были так необходимы, и

что, конечно, не могла дать нам ни одна няня. Эти чужие тёти ненадолго входили в нашу

жизнь и быстро покидали её, оставляя после себя чувство предательства, разочарования и

нелогичной детской обиды. Однако время шло, мы росли, и обычная ангина уже почти

перестала волновать родителей. Может быть, поэтому у Андрея появилась эта тяга к

экстремальным прыжкам и другим опасным трюкам? Может быть, поэтому он, в конечном

итоге, заболел раком? Бредовая мысль, но она навечно поселилась в моей голове. Мне

кажется, если бы родители сильнее показывали свою любовь, чаще говорили нам о том, как

мы им дороги, находили время, чтобы выслушать наши наивные, смешные мысли – он бы

никогда не стремился к тем вещам, которые могли как-то покалечить его, чтобы заслужить

их внимание, он бы никогда не хотел заболеть и не ушёл бы так рано. При жизни, когда я

думала об этом, мне становилось трудно находиться в обществе родителей, которые после

смерти Андрея вдруг стали до тошноты внимательны ко мне. Отец, правда, недолго мучил

меня этим, но мама, деловая женщина с сильным характером, даже уволилась с работы и

стала домохозяйкой. Однако это уже было не нужно. Это было несправедливо. Они были

нужны мне, но не так сильно, как брату. Поэтому это было несправедливо, поэтому дома я

запиралась в своей комнате, не хотела возвращаться домой с учёбы, садилась в метро на

Кольцевую линию и часами каталась по бесконечному подземному кругу. А потом, когда всё

стало совсем бессмысленным, сделала свой выбор. Если хочешь догнать белого кролика,

готовься упасть. Я уже не так уверена в этом, ведь до сих пор хожу лишь по его запутанным

следам.

Сначала я никого не заметила на площадке, но вскоре моё внимание привлекли качели,

которые сперва раскачивались совсем легко, словно от ветра, но постепенно стали набирать

скорость – что-то незримое сидело на них и, по-видимому, знало о моём присутствии.

– Здесь кто-то есть? Это вы мне писали? – спросила я у пустоты, подойдя к качелям.

После недавних событий, я убедилась – тут может быть и такое.

– Не отвечу, пока не поздороваетесь. Я, знаете ли, не выношу невежества, – вдруг раздался

странный манерный голос. То ли женский, то ли мужской.

– Простите, – сказала я. – Доброй вечер. Теперь вы ответите?

– Ну что за спешка! Вечно вы куда-то спешите, словно завтра конец света! – недовольно

проговорил голос.

Я не знала, что сказать на это, поэтому снова извинилась и замерла в ожидании. Но голос

больше не произнёс ни звука, поэтому я отважилась на новый вопрос.

– Что же мне следовало сказать в первую очередь? Может быть, узнать ваше имя?

– Черепаха! – спустя какое-то время произнёс раздражённый голос.

– Я правильно понимаю, вас так зовут?

Мне снова ответили не сразу, но на этот раз голос звучал чуть терпимее.

– А вот это уже лишний вопрос. Милочка, вы совершенно не умеете держать культурную

беседу, да и к тому же не пунктуальны.

Я на всякий случай посмотрела на небо, а потом на часы. Заката ещё не было. Здесь темнело

ровно в десять – без всяких прелюдий, в отличие от рассвета.