Город и псы. Зеленый Дом

– Да, дон Акилино, – сказала Бонифация. – Добрый вечер.

– Пора спать, – сказал старик. – Лавочка уже закрыта, приходи завтра.

– Будьте добры, – сказала Бонифация, – позвольте мне на минутку подняться.

Ты, видно, тайком утащила деньги у мужа, потому и пришла в такое время, – сказал старик. – А что, если он завтра потребует их обратно?

Старик сплюнул в воду и засмеялся. Он сидел на корточках, белые волосы пенились вокруг его лица, и Бонифация видела его смуглый лоб без единой морщины и живые жгучие глаза.

– Ну да мне-то что, – сказал старик. – Мое дело – торговать. Валяй, подымайся.

Он было подал ей руку, но Бонифация одним гибким движением уже поднялась на плот и принялась отжимать платье и растирать руки. Что ей надо? Бусы? Туфли? Сколько у нее денег? Бонифация робко улыбнулась – не нужно ли дону Акилино сделать какую-нибудь работенку? – с мучительным ожиданием уставившись в рот старику. Не хочет ли он, чтобы ему стряпали, пока он будет в Санта-Мария-де-Ньеве? Чтобы ему принесли фруктов? Чтоб ему почистили плот? Старик подошел к ней поближе – откуда он ее знает? – и сверху вниз окинул ее взглядом – он где-то видел ее, верно?

– Я хотела бы материйки, – сказала Бонифация и закусила губу. Она указала на шалаш, и глаза ее заблестели. – Той, желтенькой, которую вы убрали под самый конец. Я отработаю вам за нее, скажите только, какую работенку сделать, и я сделаю.

– Не надо мне никакой работенки, – сказал старик. – Значит, у тебя нет денег?

– Мне бы на платье, – с мягкой настойчивостью проговорила Бонифация. – Принести вам фруктов? Или лучше рыбы? И еще я помолюсь, чтобы с вами ничего не случилось в пути, дон Акилино.

– Молитвы мне не нужны, – сказал старик. Он пристально посмотрел на нее и вдруг щелкнул пальцами. – А, вот я и узнал тебя.

– Я выхожу замуж, не будьте злым, – сказала Бонифация. – Из этой материйки я сделаю себе платье, я умею шить.

– Почему ты не одета, как монашенка? – сказал дон Акилино.

– Я уже не живу у матерей, – сказала Бонифация. – Меня выгнали из миссии, а теперь я выхожу замуж. Дайте мне эту материйку, и я пока сделаю вам какую-нибудь работенку, а в следующий раз, когда вы приедете, заплачу вам солями, дон Акилино.

Старик положил руку на плечо Бонифации, заставил ее немного отступить назад, чтобы лунный свет упал на ее лицо, спокойно посмотрел в ее зеленые глаза, полные мольбы, и оглядел миниатюрную фигуру, обтянутую мокрым платьем, с которого капала вода; это была уже взрослая женщина. Монашенки выгнали ее за то, что она сошлась с мужчиной? С тем, за которого она выходит замуж? Нет, дон Акилино, она сошлась с ним потом, и никто в селении не знает, где она живет. А где она живет? Ее взяли к себе Ньевесы. Так как же насчет работенки?

– Ты живешь у Адриана и Лалиты? – сказал дон Акилино.

– Да. Они и познакомили меня с тем человеком, за которого я выхожу замуж, – сказала Бонифация. – Они были ко мне очень добры, обращались со мной, как с родной дочерью.

– Я поеду сейчас к Ньевесам, – сказал старик. – Поедем со мной.

– Ну а как же насчет материи? – сказала Бонифация. – Не заставляйте столько просить вас, дон Акилино.

Старик бесшумно соскочил в воду, и Бонифация увидела, как белая грива поплыла к пристани, а потом назад. Дон Акилино взобрался на плот с канатом на плече, смотал его, сноровисто, без усилий орудуя шестом, направил плот вверх по реке, держась у самого берега. Бонифация взяла другой шест и, встав на противоположном борту, последовала примеру старика. У зарослей камыша течение было более сильное, и дону Акилино пришлось маневрировать, чтобы плот не отнесло от берега.

– Дон Адриан рано утром уехал рыбачить, но, должно быть, уже вернулся, – сказала Бонифация. – Я приглашу вас на свадьбу, дон Акилино, но вы дадите мне материйку, ладно? Я выхожу замуж за сержанта, вы его знаете?

– За полицейское рыло? Тогда не дам, – сказал старик.

– Не говорите так, он хороший, добрый человек, – сказала Бонифация. – Спросите у Ньевесов, они друзья сержанта.

В хижине лоцмана горели огоньки, а у перил вырисовывались темные силуэты. Плот пристал напротив крылечка, послышались приветственные возгласы, и Адриан Ньевес вошел в воду, чтобы взять чал и привязать его к свае. Затем он влез на плот и обнялся с доном Акилино, а потом старик поднялся на террасу, и Бонифация увидела, как он взял Лалиту за талию и подставил ей лицо, а она расцеловала его в щеки – удачная ли была поездка? – и в лоб, а трое ребятишек с визгом уцепились за его ноги, и он погладил их по головкам – ничего, только вот дожди помочили малость, затянулись что-то в этом году, чтоб им было пусто.

– Ах вот где ты была, – сказала Лалита. – А мы тебя повсюду ищем, Бонифация. Я скажу сержанту, что ты ходила в селение и виделась с мужчинами.

– Меня никто не видел, – сказала Бонифация. – Только дон Акилино.

– Все равно мы ему скажем, пусть поревнует, – засмеялась Лалита.

– Она пришла посмотреть на товары, – сказал старик. Он взял на руки младшего из детей, и они ворошили друг другу волосы. – Устал я, нынче мне пришлось работать весь день.